уже перечисленных товаров, итальянские ручки, щёлковские булки, тихоокеанские креветки, азербайджанские помидоры и линованные тетради тамбовской писчебумажной фабрики «Разворот» заполняли сетчатое днище колодкинской тележки.
– Рома, я наберу клубнику, а ты пока возьми рыбу. – Татьяна Петровна дала указание и, как сказал бы Маяковский, «шевеля нижним бюстом», скрылась за уголком фруктового отдела вместе с вереницей шумливых детей. Тут же за горой солнечных лимонов заколыхались её мелированные, завитые кудряшки и послышался недовольный голос: «Какая гадкая клубника!»
Роман Иванович тем временем, послушно исполняя поручение, приблизился к рыбной секции. В пластмассовых лотках, среди искусственного сахаристого снега, лежали добротные куски стерлядей, севрюг, арктических сигов, тунцов и лососей. По соседству в объёмистом аквариуме с зеленоватой водой мелькали чешуйчатые и гладкие тела ещё не умерщвлённых рыб. В тот самый момент, когда рука Романа Ивановича потянулась за розовеющим шматком лососины, до чуткого уха черногрязенского слесаря донеслось тихо вымолвленное слово.
– Товарищ, – сказал кто-то.
Роман Иванович обернулся, повёл глазами и, не обнаружив никого, кто бы обращался непосредственно к нему, вновь устремил своё внимание на лососину.
– Товарищ, – повторил кто-то таким же тихим, едва уловимым голосом.
Роман Иванович обернулся, на этот раз с недовольством, снова огляделся, на всякий случай посмотрел под ноги, взглянул на потолок – опять никого.
– Товарищ, – в третий раз сказал кто-то, но уже чуть громче.
– Да кто это говорит, чёрт побери?! – недовольно протрубил Колодкин.
– Это я, товарищ, я здесь, – сказал кто-то с присвистом.
Колодкин посмотрел на аквариум и остолбенел. Именно в это мгновение он стал первым! первым человеком, увидевшим и услышавшим говорящую рыбу!
Небольшой серый шестиусый сом, высунув голову из воды, смотрел на него разумными выпученными глазами, обрамлёнными звёздчатыми ресницами, и говорил «товарищ».
– Ё! – воскликнул Роман Иванович неожиданно охрипшим голосом. – Ё! – повторил он, подбирая в памяти подходящее матерное словцо. – Ё! – сказал он в очередной раз, так и не выискав ничего более выразительного, чем это колоритное, убедительное междометие.
– Товарищ, Ветрушкин – вор, – сказала рыба.
– Что-что? – нервно спросил Колодкин, сделав несколько неровных шагов в направлении аквариума. Широкая слизистая голова сома окунулась в воду, но очень скоро показалась на поверхности.
– Ветрушкин – вор, – шевеля усиками на подбородке, повторил сом. – Девять, девять, сорок девять, одиннадцать, пятьдесят шесть.
Колодкину стало дурно. Тут подошла Татьяна Петровна с детьми.
– Рома, ты взял ры… рыбу… – Татьяна Петровна удивлённо взглянула