стал рыться в своих школьных фотографиях. К моему разочарованию, на единственной групповой фотографии Луки не оказалось. Но это ничего не значило. Возможно, Лука болел, когда делали фото.
Мои мысли неотступно следовали за Лукой. Это превращалось в навязчивую идею. Самое странное, что фантазия могла подкинуть мне достаточно вариантов, чтобы предположить, что с ним могло случиться: новости и фильмы давали массу версий, одна другой страшнее. Но ни одна из них не желала укрепляться в моей голове, все они казались нереальными, я был убежден, что с Лукой случилось нечто, о чем я не могу и помыслить. Не раз и не два я пробовал исходить из того, что видение, представшее мне в наркотическом угаре, является реальностью, и Лука где-то там, в заснеженном мире, у грязно-серой стены, с потрескавшимся лицом, улыбающимся кошмарному воплю, раскалывающему небо. Моей разумности хватило на то, чтобы отсеять последнюю часть и предположить: Луку похитили, а у меня открылся экстрасенсорный дар, и я увидел его в месте, где его когда-то держали. Все остальное – полет, потрескавшееся лицо, крик – уже действие наркотика. Но если это так, почему Лука выглядел таким спокойным?
Мне нужно было больше информации. Я честно пытался пронизать разумом пространство и увидеть его снова, но ничего не выходило. Тогда я на очередной сходке обратился к парню, принесшему нам «улет» в прошлый раз. За вознаграждение он притащил мне еще несколько самокруток, и я – уже в одиночестве – пробовал повторить свой опыт. Безрезультатно, меня посещал пустой бред, пугающий своей дикостью и пестростью. После трех попыток я отчаялся и бросил это. Не было ни плавания сквозь темноту, ни снега, ни крика – ничего, лишь глупые яркие картинки, похожие на бред во время высокой температуры, и ощущение, словно из тела исчезли все кости.
Тогда я решил действовать по-другому. Наверняка все можно было провернуть гораздо проще, например, насесть понастойчивее на нашего бывшего классного руководителя, который все еще работал в начальной школе, но подростки любят нарываться на сложности. Поэтому я разработал детальный план с несколькими этапами.
Мне нужно было заполучить свидетельство существования Луки, но фотографий с ним у меня не было, его адреса я не знал, да и вообще практически ничего, кроме имени и места, где он сидел. Однако исчезнуть из школы, не оставив никаких следов своего пребывания в ней, он не мог, если, конечно, об этом не позаботились спецслужбы, что вряд ли. Должны были остаться записи в журнале, старые работы.
В школе планировался урок, на котором должны были присутствовать директор и завуч. Я подготовился к нему блестяще и так усиленно активничал, что учительница, кажется, сочла, что ей снится сон: к тому моменту я считался почти безнадежным учеником. Подводя итоги занятия, директор отдельно похвалил меня, чего я, собственно, и добивался. Едва прозвенел звонок, я подкатил к нему на этой благой ноте и наплел ему душещипательную