когда госпожа Пинки-Роуз растворится в воздухе, вновь зажег на ладони боевую Печать света.
– А ну пошла отсюда, ты… Магдалена, – прикрикнул на призрачную болонку, – а то поджарю тебя, нечисть!
Магдалена не обратила внимания на угрозы, продолжив издавать душераздирающие звуки.
– Сказал же «фу»! Заткнись! – Чет хотел хлопнуть собаку по морде, но рука прошла насквозь. Воздух всколыхнулся, изображение на миг смешалось в дымный клубок, но вскоре собралось вновь. Вой при этом не прекратился. – Чтоб тебя!
Чет попробовал еще. И еще. Все было бесполезно. Когда Чет уже подумывал усомниться в силе Великого Света, под потолком проявилось усмехающееся лицо госпожи Пинки-Роуз.
– Не выйдет, Ныряльщик. Магдалена не нечисть – она проклятье, а проклясть можно и светлого, был бы повод.
– Ну, спасибо. Гостеприимство тут у вас своеобразное, – проворчал Чет, пряча голову под подушку. Не помогло. Звук резал уши, поселившись внутри головы. Оставалось только завидовать глухой Вафле и держаться.
Глава 2. Праздник
Праздник. О, какой же веселый это будет Праздник!
Дождавшись, пока мать уйдет на двор, Змейка потерла в ладони и хитро улыбнулась сама себе.
В небольшой темной комнате все было так же, как в десятке других домов Ланьей Тиши. Крашеные доски стен, ажурные этажерочки, доисторические, доставшиеся от пращуров шкафы, кровати с горками подушек под белым кружевом и большое зеркало в тяжелой раме – непременный местный атрибут.
Встав перед ним в рост, Змейка скинула на пол платье, стянула застиранное дешевое бюстье, широкие панталончики с перетяжками над коленкой и застыла, голая, любуясь собой. Хороша же, чего спорить? Хотя, никто не спорил, все так и думали, и это часто доставляло девушке проблемы.
Змейка провела теплыми ладошками по тугому, «щенячьему» животику, по гладким бледным бедрам. Под пальцами вспыхнули искры и начали проступать цепочки «целомудренного» пояса. По три с каждой стороны – серебрятся, блестят, будто дразнятся! А посередине – железное, со стилизованной скважинкой для ключика. Унизительно. Будто она самая блудливая распутница Ланьей Тиши? Будто сама в постели к мужикам лезет? Да, она горячая, любит покрасоваться и потанцевать, но за каждым встречным поперечным отродясь не бегала.
А все матушка! С детства боялась за дочкину судьбу, страховалась, как могла, и свободолюбивый Змейкин характер принимала всегда за бесстыдство наследственное. Вот падре Германа и попросила помочь, а он рад стараться – вредный старик! Будь его воля – вообще бы парней с девчонками по разным краям деревни рассадил. По клеткам. А между клетками стену поставил! И теперь приходится щеголять в этом глупом поясе, хорошо, хоть не видно под платьем. А еще хорошо, что он светлой силой заклятый и проявляется только при чужом прикосновении или собственном, не целомудренном.
Раньше поясок раздражал. Шутка ли! Второй подобный во всей Ланьей Тиши имелся только у мельниковой Луски, девы неразборчивой, глуповатой и помолвленной с «ценным» городским