скольких? Десяти? Одиннадцати? Тридцати? Солдат Моука стёрли с лица земли – больше не было одиннадцатого взвода, и это число уже не воскресить в будущей истории Четырнадцатой. Капитан всё подсчитала, прибавив тринадцатый сержанту Урбу, и вышло, что взвод Скрипача, четвёртый, был наименьшим по численности. Эту часть девятой роты крепко потрепало, и Скрипач не особо верил в остальные взводы, которые не добрались до Главного Храма. Что хуже, они потеряли слишком много сержантов. Бордук, Мозель, Собелонна, Тагг.
Ладно, что ж, нас потрепало, но мы – живы.
Он отступил на пару шагов назад и продолжил движение рядом с Кораббом Бхиланом Тэну'аласом. Последний выживший из повстанческой армии Леомана – не считая самого Леомана – был неразговорчив, однако хмурое выражение лица выдавало, что мысли его отнюдь не спокойны. У него на плечах восседал костлявый мальчишка, засыпавший на ходу, от чего его голова покачивалась из стороны в сторону.
– Я подумывал, – сказал Скрипач, – записать тебя в свой отряд. У нас вечный недобор.
– Вот так просто, сержант? – спросил Корабб. – Странные вы, малазанцы. Я пока не могу быть солдатом вашей армии, я ведь ещё не насадил ни одного младенца на копьё.
– Корабб, подвижной стол изобрели в Семи Городах, а не в Малазе.
– Причём здесь это?
– Я говорю, что малазанцы не насаживают младенцев на копья.
– Разве это не ваш обряд посвящения?
– Кто сказал тебе такую чушь? Леоман?
Воин насупился.
– Нет. Но так поговаривали среди последователей Апокалипсиса.
– Разве Леоман не один из них?
– Думаю, нет. Нет, никогда он им не был. А я был слеп. Леоман верил только в себя. До той мезланской стервы, которую нашёл в И'гхатане.
– Он нашёл себе женщину, да? Неудивительно, что он испарился.
– Он не испарился, сержант. Он ушёл по Пути.
– Просто фигура речи.
– Он ушёл с той женщиной. Я уверен, она уничтожит его, и, скажу я, Леоман того заслуживает. Пусть Синица уничтожит его полностью…
– Погоди, – вмешался Скрипач, чувствуя, как внутри поднимается дрожь ужаса, – ты сказал Синица?
– Да, так она себя называла.
– Малазанка?
– Да, высокая и унылая. Смеялась надо мной. Надо мной, Кораббом Бхиланом Тэну'аласом, Вторым после Леомана, пока не стал Третьим, – тем, кого он легко бросил. Умирать с остальными.
Скрипач едва слышал его.
– Синица, – повторил он.
– Знаешь эту ведьму? Колдунью? Соблазнительницу и разрушительницу?
Боги, когда-то я качал её на коленке. Внезапно он понял, что сминает рукой остатки своих опалённых, скрученных волос, не обращая внимания на шишки, не замечая льющихся из глаз слёз. Невидящим взглядом он уставился на Корабба, затем поспешил вперёд, содрогаясь от ужаса… Синица… сейчас ей около двадцати. Двадцать с чем-то, полагаю. Как же она очутилась в И'гхатане?
Он протиснулся между Каламом и Быстрым Беном, напугав обоих.
– Скрип?
– Придушить