какое вино тот будет пить.
– Где находился мистер Миддлтон между чаем и ужином? – спросила миссис Брэдли, не отрывая взгляда от записной книжки.
– То здесь, то там. Кажется, заходил в оранжерею, потом провел полчаса в библиотеке, где составлял список каких-то книг, затем поднялся в спальню, чтобы переодеться к ужину – как обычно, в половине седьмого, – и Том отправился к нему, чтобы помочь с запонками и галстуком. После ужина мистер Миддлтон остался в гостиной с бокалом портвейна, а вскоре улегся на диванчик, согнув ноги в коленях и…
Она посмотрела на миссис Брэдли, и та кивнула, подтвердив, что помнит, в какой позе нашли тело.
– Он читал книгу, – продолжила миссис Теббаттс. – Так всегда бывало после ужина. Часов в девять вышел на прогулку и, насколько я знаю, заглянул в дом к викарию, хотя обычно этого не делал. Но оставался он там недолго, судя по тому, что без двадцати десять уже был дома и позвал моего мужа, попросив принести ему бренди с содовой, без которых никогда не ложился спать.
– Скажите, – произнесла миссис Брэдли, подняв голову от блокнота и вертя между пальцами карандаш, – на мистера Миддлтона как-то подействовал его военный опыт?
– Кошмаров у него не было, если вы об этом. И вообще, ничего такого.
– Он когда-нибудь страдал от временных потерь памяти?
– Нет. Память у него была отличная, даже в мелочах. Порой это немного утомляло. Не успокоится, пока не выполнишь в точности все, что он скажет. Как говорится, уж если память вернулась, то навсегда.
– В тот вечер мистер Миддлтон лег спать рано?
– Даже слишком рано, мадам. В половине одиннадцатого ушел наверх, и больше мы его не видели.
– Похоже, здесь ключевой момент этой истории, – быстро проговорила миссис Брэдли. – Насколько я понимаю, полиция не сомневается, что, когда ваш сын в четверть двенадцатого спустился в гостиную и увидел мистера Миддлтона лежащим на диване, тот был уже мертв?
– Они в этом уверены, как и оба врача: доктор из Стаухолла и наш доктор Мортмэйн из Саксон-Уолл.
– А сами вы что об этом думаете? – спросила миссис Брэдли, пристально глядя ей в лицо. – Выкладывайте, миссис Теббаттс. Вы явно о чем-то умалчиваете.
Лицо женщины вдруг сморщилось и побледнело. Она рухнула на колени рядом с креслом миссис Брэдли и, судорожно хватив ее за джемпер, сдавленно простонала:
– О, мадам, это сделал мой мальчик! Мой Том! Боже, что со мной будет, если его повесят! Господи, что со мной будет!
Миссис Брэдли принялась ее успокаивать, а потом заявила:
– Расскажите мне обо всем. Без утайки. А позднее я побеседую с Томом.
– О, мадам, ради бога, поговорите с ним! У меня самой не хватает духу. Он всегда был нервным мальчиком. Глядя на него, не скажешь – большой, крепкий парень, – но до четырнадцати лет мы с ним намучились. Помню, однажды в школе… Господи, я думала, с ума сойду! Он решил, что учитель хочет высечь его, и набросился на него как тигр, укусил за палец, начал вопить на всю школу – уж не знаю,