жаждущих власти и контроля, лишенных сочувствия и сострадания по отношению к тем, кого они вели к обращению, как когда-то вели их, – такое количество наблюдателей вполне удовлетворяло потребностям этой цивилизации, и она процветала вот уже пять столетий.
Достижения этой цивилизации в науке, технике, медицине были столь же выдающимися, сколько и неупорядоченными. Необходимость расставляла приоритеты и определяла области исследований.
Определив главные, ОснОвные, области приложений необходимостей, такие как математика, физика, информатика, существа, в давние времена олицетворявшие все поэтически нежное, страстное, красивое, хрупкое, жертвенное, полностью вынесли за рамки изучения философию, поэзию, музыку, танец, архитектуру, объявив эти отрасли знания недостойными изучения и приложения усилий. Суррогаты этих дисциплин теперь были уделом искусственного интеллекта – разнообразные модусные аппараты могли в считанные секунды составить любую – верную или курьезную логическую цепочку или разрешить любой спор, запросив необходимые данные темы дискуссии, зарифмовать стих на любую тему, предложить мелодию сразу с любой аранжировкой, исходя из параметров запроса; танец вообще был объявлен почти ересью и презирался как действие более свойственное животным, нежели высшей человеческой расе. Зато пение поощрялось, поощрялось по медицинским показателям, считалось, что пение помогает индивиду сосредоточиться и отринуть ненужные мысли, упорядочить полученные знания, наладить систему дыхания… Пели, соответственно, все, но так как правильно петь уже давно не умел никто, да и вряд ли вообще хоть кому-нибудь могло прийти в голову, что пению надо учиться – ведь поют же птицы! – то случилось так, что современное пение больше походило на истошный вопль, целью которого было как можно громче и дольше тянуть звук.
Математика и физика почитались основами мира, информатика, ‑ а теперь эта область знаний носила название форматика или еще короче – форма, имела мало общего с зачатками науки, в давние времена носившей такое же название, – форматика была вторым языком после естественного, на котором учились мыслить все индивиды. Первый же, естественный язык, данный природой, был сведен к информационному коду, который пытались расшифровать так же, как в свое время раскрыли генетический, в его общем виде. Хотя с каждым годом, а иногда даже месяцем, современная наука продвигалась все глубже и глубже в генные структуры, по мере такого погружения она часто приходила не только к корректировке базовых постулатов этой науки, но и нередко к полному их отрицанию.
Но так как в Основах уже успели записать, что генетический код полностью раскрыт и совершенствование индивида теперь дело не только самого индивида, сколько всей цепочечной цивилизации, то получаемые знания и результаты экспериментов (а в новом мире к экспериментам относились легко и допускали эксперименты над людьми) переосмыслялись как глубокое постижение тайны