птиц не слышно, жарко, душно, как будто все пространство от земли до неба покрыла какая-то невидимая густа, душная и липкая атмосферы, вато-подобная…
…Вертолет завис, канатная лестница выброшена, я начал быстро спускаться, видя, как к нам устремилась часть толпы с криками, размахивая руками и котомками. Я спрыгнул, и вертолет тут же взмыл в воздух, развернулся и скоро его очертания стали уменьшатся в голубом, чистом, солнечном небе, и исчезли. Мы поравнялись с бегущей толпой с берега, они что-то кричали мне, но я твердой походкой направился к воде, где без дела томились шабашники со своими алюминиевыми, экипированными двумя вихрями, плоскодонками. На воде полный штиль, но они, местные жители, знают, что на самом деле происходит в обманчивых небесах и обманчиво спокойных глубинах моря Орель-Чля!
Я начал обход шабашников, поднимая их, полусонных, разморенных жарой, мокрых от пота, смешанного с почти водяным воздухом. Я понял, что деньги предлагать или размахивать красными книжками перед их, шабашников, носами, контрпродуктивно! Я обходил их с вялой мыслью, что все же заранее нужно с кем-то договорится, ибо, если будет хоть малейшая возможность, они тут же спустят свои челны на воду, груженные массой рисковых пассажиров. Так, я выбрал молодого парня, крепкого, загоревшего, явно родившегося и выросшего здесь, на этих водах. Подойдя к нему, я, было, открыл рот, как он меня опередил: «Вы врач из Николаевска? Я жду Вас. Умершая – моя тетка… Если не боитесь, можно рискнуть. Моторы у меня мощные, да и лодка с килем – сам приварил… Но, если наткнемся на цунами, то однозначно каюк, никакие жилеты не помогут. Я еще и пустые бензобаки связал, можно опоясаться. Одним шансом меньше захлебнутся, когда столкнемся с „бетонной“ волной…» Я, не долго думая (не чуя никакой опасности с этим, показавшимся мне очень надежным парнем), согласился и предложил ему, поискать еще смельчака из шабашников, в компанию. На что Виктор, так звали парня, сказал, что в шторм напарников быть не может. Каждый за себя. Да и наверняка никто спускать свою бадью на воду сейчас не согласится, иначе давно бы уже «работали». Удивительное было у меня чувство: ясный чистый тихий день; вода зеркальная и, как огромное зеркало отражает молчаливо стоявший, затопленный лиственный лес, по-прежнему гордый и могучий… И все это и множество неосознаваемых нюансов восприятия этой тишины и красоты… уходит, вероятно, корнями в первобытный страх, не исчезающий из человеческой души никогда.
Виктор, сталкивая свою ладью в воду, спросил, можем ли мы взять с собой двух пассажиров? Старика-нанайца, давнишнего друга семьи Виктора и Наташу, двоюродную сестру Виктора. Я обратил внимание на маленького высохшего от старости человечка, на котором нелепо висел не по размеру поношенный пиджак поверх брезентового комбинезона – такие одевают, отправляясь на промысел рыбаки. Лицо, цвета серой глины, представляла собой одну сплошную морщину, с двумя