давно собираюсь к родне. Во-первых, примчимся быстрее, чем на этой барже. Во-вторых, ведь интереснее! Протоками покатим! Если там у тебя никого нет, у моих остановишься, дожидаясь баржу. У меня и ружьишко есть (добавил он шепотом)». Так, я откололся, благодаря ему, от своих…
Повторяю, я в Маго был всего два раза. Второй раз в начале апреля 1969 года. Из Николаевска-на-Амуре в Маго летом добирались по лесной, покрытой гравием всегда разбитой дорогой или водой, а зимой по льду. В 1969 году весна была ранняя и дорога к концу марта днем покрывалась водой. Но движение не прекращалось круглые сутки. Как по дороге жизни шли караваны разного калибра машин, в том числе груженных лесом для японских maru. Японских лесовозов было много. Они от Маго покрывали почти весь Татарский пролив. А в поселке «Мыс Лазарева» организовали маленькую Японию со своими магазинчиками и Интерклубом. В японских заведениях все было японское: от посуды и еды, до саке, суси и гейш. Конечно, только для тех советских граждан, с которыми они имели деловые отношения. Но я – отвлекся.
Как-то теплой апрельской ночью меня разбудил Гоша – водитель прокурорского уазика: «В Маго ЧП! Срочно нужно ехать». Гоша всегда был в курсе событий, поэтому садясь в машину, я уже знал, что в одной из больниц умер советский матрос с судна, вернувшегося из Индонезии. Врачи не успели выставить диагноз. Труп находится в изоляторе.
Ехали мы по талой воде, которая покрывала лед Татарского пролива. Со скоростью 20 км. в час, не больше. Можно было бы сказать – колесо в колесо, если бы перед нами не был бы лесовоз, груженный корабельными свежеспиленными соснами. «К утру доберемся», – едва успел сказать Гоша, как в свете наших фар лесовоз внезапно накренился, рассыпая, как спички бревна, остановился. Гоша мгновенно открыл дверь, крикнув мне: «Выпрыгивай! Тонем!», хотя с нашим уазиком ничего не происходило. Вода была чуть не по колени. Колонна замерла, ибо прекратился сплошной гул моторов. Мы отошли несколько метров в сторону берега (до берега было с полкилометра) и увидели, что кабина лесовоза ушла под воду, но бревна не давали погрузиться ему целиком. Короче: один водитель успел выпрыгнуть, а труп другого я вскрывал в июне…. До Маго меня доставил геологический вертолет к 8 часам утра.
В бокс маговской портовой больницы я зашел в обычной экипировке для судебно-медицинского вскрытия. Труп был без одежды, которая, как я понял, находилась в баке с раствором хлора. На столике стояла пишущая машинка и лежала история болезни матроса. Когда он точно умер – мед. персонал прозевал. Поэтому никаких реанимационных действий не проводилось. Да и лекарство матрос не принял, ибо диагноз не успели выставить. Я только узнал из истории болезни, что побывал он и в Индии, на корабле был здоров, и почувствовал слабость, когда судно входило в порт Маго. И что ему 26 лет. Семья в Одессе – родители и сестра.
Я приступил к вскрытию после обычного