В больничном городке был объявлен тихо карантин. Городок оцепили в два ряда солдаты с карабинами – я видел в окно. Маго закрыли. Что делали с трупом – я не знаю, да вряд ли делали что-либо! На вторую ночь моего пребывания в боксе с большим окном я проснулся внезапно. Было 3 часа утра. И увидел следующее: восемь солдат, освещенные фарами военных грузовых машин, на четырех ломах несли огромный металлический ящик. Потом погрузили его в кузов подогнанной машины, который тут же закрылся, а солдаты, передав ломы тем, кто был в кузове, быстро сами в него запрыгнули. Я успел увидеть, что две шеренги вооруженных солдат, вытянулись от грузовика, груженного железным ящиком (легко было догадаться, кто там), вдоль дороги, которая от этого места шла почти круто в гору, и дальше в тайгу. Дорога освещалась фарами машин, которые стояли перпендикулярно (под углом в 45 градусов) поэтому коридору медленно стал подниматься «катафалк» со странным гробом (труп матроса поместили в цинковый гроб и засыпали негашеной известью, гроб запаяли и поставили в металлический ящик, который тоже засыпали негашеной известью и заварили; похоронили его в огромной яме, засыпанной чуть ли не два метра снизу негашеной известью и столько же сверху). Это произошло где-то в тайге…
В карантине меня держали (и Маго без объявления!) неделю: удивительно, никто, кто контактировал с умершим – и на судне, и в больнице – не заболел. Я чувствовал себя в несколько при поднятом состоянии – ведь ни каждый день такое встречается! Когда карантин сняли и меня выпусти, взяв всевозможные «анализы», я решил, что заслужил настоящий отдых (я еще не знал, что мог получить пулю в затылок, и стрелка успели подобрать!) и позвонил прокурору Николаевска-на-Амуре, что «беру неделю за свой счет; трупы собирайте – вернусь, быстро все сделаю). Без разговора получил «добро». Познакомился с главным врачом больницы – года на два старше меня, выпускник нашего ХГМИ, отличный хирург, кажется Володя Скоробогатов, так его звали. Он предложил мне два варианта: 1) остановиться у него, если я не боюсь ночного плача двухмесячного ребенка; 2) в комнате – единственной в Маго тогда барака-гостиницы, которую превратили в общежитие для практикующихся чуть ли ни со всего СССР, студентов-педиков, хотя в Хабаровске был свой педагогический институт. Я выбрал второе. И попал (а, возможно, это маговскими властями или Володей так было задумано?), как козел в огород с капустой. В отсеке гостиницы, где находилась моя комната, была еще одна: в ней жили три девушки: одесситка Настена, из Винницы – Катерина и из Свердловска – Валентина. Одна другой краше!
Морской порт (во все времена и, наверное, во всех странах) пункт, населенный очень дисциплинированными людьми. И не обязательно от того, что может быть с военными кораблями. Так, в Маго, честное слово, не было сплетен о ЧП. Абсолютно не было! Я, конечно, (может быть, мне это казалось?) чувствовал на себе взгляды, незнакомые