купца Тираха есть русский приятель Попалутовский староста Багалей. Надо послать его в крепость с вестью – мол, в село их приехали печенеги и, если дань селяне не заплатят, грозятся сжечь, а самих в полон угнать. Теперь печенеги спят, упившись бражки. Если воевода даст с десяток воев, их всех можно повязать и в крепость доставить. Былята даст дружинников, а вы их подловите в лесу и прикончите. Потом оденете их доспехи, еще столько же воинов возьмете под видом пленных и спокойно вьедите в открытые ворота крепости….
Чуток поразмыслив, Анбар сказал:
– Будет тебе табун лошадей и полная юрта баб. Кликнуть Тираха!
Воин стремглав кинулся выполнять поручение темника.
– Сколько тебе лет, советник воеводы?
– Двадцать восемь лет и столько же зим.
– Мудер! Крепость возьмем, будешь моим советником.
Из кувшина налил в рог кумыса, подал перебежчику.
– У тебя братья и сестры есть?
– Нет никого – гол, как сокол.
– Разве соколы голые?
– Так в народе говорят, мой хан.
– Я не хан, но сын хана от русской наложницы. Будешь при мне – научишь вашей народной речи. Ты женат?
– Не-ет…, но мечтаю.
– Будут деньги, будут жены – верно служи.
– Яки пёс!
Вошел Тирах, с достоинством преклонил голову перед ханским военачальником.
– Звал, Анбар?
– Есть у тебя товарищ – староста в урусском селении?
– Есть, отважный.
– Немедля пошли за ним.
– Зачем, о меч, разящий врагов.
– Я велел.
Тирах откашлялся, повертел головой, будто легкий шарф китайского шёлка душил его отечную шею и тихо сказал, чтобы слышал только Анбар.
– Я не простой купец. Я специальный посланник хана Барыса в урусские земли. У тебя нет права приказывать мне.
– А кто помешает мне бросить тебя связанным на муравьиную кучу?
– Гордость, наихрабрейший. Меня похоронят с почестями, а твою голову насадят на копье у ханского шатра.
Некоторое время два печенега разили друг друга взглядами. Анбар уступил.
– Можно взять Ужгорскую крепость малою кровью. За это хан на кол не посадит?
Пряный запах лечебных трав наполнил опочивальню. Старуха-ведунья тихонько водила слегка дымящим пучком трав над лежащей на кровати с закрытыми глазами Дарёной и что-то шептала. Потом затушила пучок в ендове с родниковой водой и повернулась к Всеславе:
– Больше не будут твою дочь злыдни пугать. Пои её на ночь моим отваром, и сон крепок будет.
– Спасибо тебе, бабушка, – жена воеводы приняла из руг ведуньи баклажку с питьем.
– Да, погоди ты благодарить, – осерчала ведунья. – Сны дочери твоей вещие. Беду чует девонька, вот и кричит по ночам. Молитесь Ладе-Рожанице да Макоше, пусть отведут ворогов от ворот. Знаю, нет больше капища. Так ты сверни из чистой ширинки матрешку, намажь ей очи сажей, а губы мёдом, и на рассвете покажи её Яриле, а на закате к Макоше обрат