воцарилась тишина, в которой особенно отчетливо раздался голос Петьки:
– Мы ведь не маленькие. И каждый из нас, я уверен, способен на большее, чем танцульки. Не до праздников сейчас – не то сейчас время. Вот закончится война, и отгуляем все сразу. Правда, ребята?
– Точно!
– Правильно!
– Хватит нам сопли вытирать!
– Ну что ж, похоже, вы и правда совсем взрослые, и я горд тем, что не ошибся в вас. Теперь осталось обсудить детали, ну это уже в компетенции Ивана Николаевича. А мне, пожалуй, пора. – Слова Евгения Осиповича как будто толкнули класс вперед, но директор остановил ребят, – Не надо, долгие проводы – лишние слезы. Прощайте, ребята, авось еще свидимся, и помните, о том, что я вам сегодня говорил. Я верю в вас, и вы должны верить друг в друга и в свою страну.
С этими словами он почти бегом вышел за дверь.
6
Жаркое июльское солнце палило немилосердно. Высокая, ровная голубизна неба не нарушалась ни единым облачком, способным хоть на мгновенье заслонить пылающий огненный шар, висящий над степью. Ни малейшее дуновение ветерка не нарушало жаркое марево, вытягивающее последнюю влагу из земли и из людей, с каким-то тупым остервенением вгрызавшихся в эту землю лопатами и кирками. В обе стороны на сколько хватало глаз тянулась живая, шевелящаяся, копошащаяся лента, которой предстояло стать одним из оборонительных обводов вокруг Сталинграда.
Варя в изнеможении прислонилась к стене траншеи: болела спина, горели стертые в кровь руки, а главное невыносимо хотелось пить. «Сколько же сейчас времени? Сколько еще до перерыва, когда придет, наконец, машина с водой?» – Мысли ворочались тяжело, как бы нехотя. – «Как там мама и Митька? И когда же, наконец, привезут воду? Как же хочется помыться и лечь в чистую, пахнущую мылом постель. Сколько еще ночей предстоит провести на лапнике, наваленном в самодельных шалашах. И еще увидеть своих – маму и Митьку». Заботу о малыше взяли на себя тетя Аня и вернувшийся накануне Вариного отъезда дядя Коля. Перед глазами снова встал тот вечер, когда вернулся отец Костика.
Тетя Аня работала на заводе посменно и почти все свободное время проводила на вокзале – домой забегала только иногда, чтобы постирать и приготовить еду для Костика. Но накануне она осталась в ночную смену, которая потом перетекла в очередную дневную. Многие уже на приходили домой по несколько суток ‑рабочих рук не хватало, а снарядов требовалось все больше и больше. Все, кто мог, встали к станкам, но это мало спасало ситуацию. Новички, хоть и старавшиеся изо всех сил, не могли поддерживать тот темп, в котором работали опытные рабочие. Ритм сбивался, работа стопорилась. Поэтому те, кто были поопытнее, старались оставаться у станков как можно дольше. Измученная полуторасуточной работой женщина отстояла еще два часа в очереди – необходимо было отоварить карточки, и теперь еле шла в сторону дома, сил бежать на вокзал уже не было, да и поезда в такое время уже не шли. Открыв калитку, она увидела на крыльце фигуру военного в выгоревшей гимнастерке, который смотрел на нее такими родными глазами.