Игорь Ротарь

Войны распавшейся империи. От Горбачева до Путина


Скачать книгу

я остановился в семье знакомых местных русских интеллигентов, которых я запомнил как ярых сторонников абхазской независимости. Приняли меня с радостью, но вот угостить чем-нибудь не могли – денег у моих знакомых не было совсем. Я закупил по смешным ценам продуктов на местном рынке, и мои хозяева стали заметно веселей.

      – Когда была война с Грузией, то оставалась какая-то надежда. Но сейчас уже ясно, что прежней прекрасной жизни не будет. Абхазия – это наш «Вишневый сад», он уже продан, а нам нужно уезжать! – несколько высокопарно объяснила мне свое восприятие происходящего в республике хозяйка дома, бывшая актриса Сухумского Русского театра.

      Глава IX. Кавказские зарисовки

      1. От Дудаева до Кадырова

      «Дай Бог прожить эту ночь!»

      Сразу же после ввода российских войск в Чечню (в первую чеченскую войну) я относился к Джохару Дудаеву с неприятием и в целом поддерживал федералов. Дело в том, что я уже побывал в дудаевской Чечне, и она произвела на меня впечатление крайне опасного для России бандитского анклава. «Победить Дудаева с помощью чеченцев не удалось, что ж придется ввести войска!» – рассуждал я.

      Увы, человек – создание субъективное, и мое отношение к федералам резко изменилось после того, как я побывал объектом «точечных ударов» российских бомбардировщиков.

      Как и большинство журналистов, я остановился в грозненской гостинице «Французский дом». Вечером мы наливали себе по стакану водки со словами: «Дай Бог прожить нам еще одну ночь». Минуты через три раздавался рев бомбардировщиков. «Господи, сделай так, чтобы этот снаряд был не наш!» – прервав дыхание, замирал каждый из нас. Через несколько секунд раздавался взрыв: с потолка сыпалась штукатурка, дребезжали стекла – это означало, что смерть миновала и на этот раз.

      Грозный в первую чеченскую

      Особенно не по себе было иностранцам. По ночам, надев на голову каски, они ложились спать в коридоре, надеясь, что это поможет им избежать смерти. «Это самая страшная из всех войн, на которых мы работали. И в бывшей Югославии, и даже в Багдаде убивали в первую очередь военных, здесь же главная мишень – мирные жители», – испуганно говорили чужеземные репортеры.

      «Квартира ограблена три раза, просьба не беспокоить!»

      Большинство чеченцев отправили своих жен и детей к родственникам в деревню, а в городе остались только боевики и местные русские. Авиация, без преувеличения, просто сносила центр города, где, к слову сказать, практически не было дудаевцев. Когда я после бомбежек выходил считать трупы, то соотношение было таким: на одного убитого боевика приходилось девять погибших мирных жителей – большинство славян.

      На стенах грозненских домов можно было увидеть рисунки русских малышей. Вот самолеты, расстреливающие жилые дома, а вот танк, расстреливающий здание. Иногда дети поясняли свои рисунки: на самолетах рисовали звезды или же просто писали «Россия», нередко с одним «с».

      Когда российские войска