ненормальные, они как будто не могли ни на чем сфокусироваться, взгляд их все время прыгал. Однако при этом бандит прекрасно видел и замечал все, что ему было нужно.
Отец не выдержал, поднялся со стула.
– Объясните же, наконец, в чем дело…
Тот сделал жест рукой, в которой дымилась папироса:
– Сядь, не мельтеши.
Отец подчинился, да и любой подчинился бы на его месте. Когда актеры в кино изображают бандитов, они для достоверности кричат, хрипят, сквернословят и корчат страшные рожи. Однако в жизни те, кто на самом деле убивает людей, как будто это заурядная работа, не нуждаются в крике и ругани, чтобы произвести впечатление. И посетитель отца не кричал.
– Давай, базарь, – сказал он спокойно. Это «базарь» было одним из немногих блатных словечек в его речи, в остальном он говорил почти правильным языком.
– Ч-что вы имеете в виду? – с трудом выговорил отец.
– Ты тут ходил под Симоняном? – спросил гость.
Отец приосанился.
– Я директор компании.
Гость кивнул. Потом, затянувшись папиросой, спросил:
– Ты знаешь, кто я?
Отец отрицательно потряс головой.
– Повезло тебе, – сказал бандит и добавил: – Но твое везение кончилось.
– Ч-что вы имеете в виду? – опять спросил отец.
– Твой Симонян задолжал деньги уважаемым людям. Много денег. И соскочил, гад.
– Но… Он же погиб, – проговорил отец.
– Я и говорю: соскочил. Ловкий был, крыса. Ну, давай, излагай, что тут у тебя за халява. Думай, как платить будешь.
Отец был парализован страхом. Потом он спрашивал себя, почему он так испугался, и мог ли он повести себя иначе, но признавался себе, что, повторись этот разговор, он был бы так же раздавлен. У него в кабинете сидел настоящий, крупный хищник, рядом с которым он, отец, был овцой, и ничто не могло изменить этой расстановки сил.
Отец хотел было сказать, что он теперь владелец компании, но прикусил язык, поняв, что это бессмысленно. Для бандита он был человеком Симоняна, и точка.
Помямлив, он стал рассказывать, что Симонян обескровил компанию, и денег в компании нет. Хуже того, они по уши в долгу перед банком, и им грозит банкротство.
– А ты не врешь мне? – спросил бандит и заглянул отцу в глаза, отчего у того сжалось нутро. – Вижу, что не врешь. Ах, Симонян, Симонян…
Бандит недовольно раздавил папиросу в пепельнице.
– А что за банк? – спросил он.
Отец назвал.
– А, знакомый гадючник, – сказал тот. – Ладно, я там побазарю, они от тебя отстанут. А ты давай, трудись. Зарабатывай бабки. Учти, платить все равно придется.
– Я к тебе бухгалтера пришлю, – добавил он. – Но это так, для порядка. Ты ведь меня не кинешь? Не соскочишь, как Симонян?.. Помню, Симонян говорил, что ты семейный, так что куда уж тебе…
Гость поднялся и направился вон, но обернулся.
– Эта, в приемной сидит – дочка, что ли, твоя? Похожа.
У отца