этого бывшего бюро встречаться. В мае 2014 года, когда я к ней забежала, я чуть не попала как кур (курица) в ощип.
– Как дела? – спросила.
– Как? – она кивнула на огромный украинский флаг. Раньше его не было. Карта Европы с флажками, куда могут ездить туристы, раньше была на русском, а теперь на украинском. – Вот так, чтобы все сразу знали, на чьей я стороне.
– Понятно.
– Я, – продолжала она, – год назад своим говорю, когда домой, в Украину приехала: вы что, с ума посходили, русский язык вздумали запрещать? А сейчас…
– А сейчас?
– Я ничего в политике не понимаю, но федерация Украины невозможна.
– Почему? Германия – федеративная, Бельгия…
– Это нецелесообразно, не экономично, бюрократию только плодить.
– А кровь проливать?
– Да пошли они все, эти работяги с Донбасса, алкаши, русские прихвостни. В порошок их стереть и дело с концом.
Эта женщина – мать двоих детей, бабушка пятерых внуков… Господи, спаси и помилуй.
Зазвонил телефон. Я его на этот раз не забыла. Сын.
– Мам, как насчёт выходных?
– Без понятия. А есть какие-то предложения?
– Вдвоём бы побыть… – ответил сынок. – Мам, ну ты ж понимаешь…
Понимаю… Никаких жарких стран не предвидится.
– Мам, ты гуляешь?
– Да, дышу свежим воздухом.
– А папа в библиотеку уехал. Можешь домой возвращаться.
Вот спасибо за добрую весть! Я как цуцик замёрзла.
До чего ж приятно пройтись по чистой квартире!
Справа – гостиная, слева – кухня, за ними – моя комнатка, правда, Митя её считает своей, (раньше она была детской Антона) и кабинет Акселя, заваленный сверху донизу журналами, газетами, книгами, папками, вырезками. Ни с чем не может расстаться. Плюшкин.
Ах, какая неожиданность. Он всё же разгрёб свой кабинет.
Есть у нас ещё одна комнатка, крошечная, Mädchenzimmer[11], нам она служит кладовкой. Там полно всякой всячины, надо бы выбросить половину, да руки всё не доходят. Пылесос, ведро, гладильную доску – оставлю, гвозди, молотки, плоскогубцы – по ящичкам разложу, на стремянку залезу и верхние полки освобожу. Что это? Блин. Так вот куда Аксель старые подшивки припрятал. Я думала, в мусорку снёс. В контейнер с надписью «Бумага-картон». Думала, не один контейнер заполнил.
Я всё решительно скинула вниз. Только вырезки оставила, в папку сложила, села на стремянку и прочитала одну. Это была статья Евгения Руге. Он – писатель. За свой дебютный роман «In Zeiten des abnehmenden Lichts»[12] получил Немецкую Книжную премию 2011 года.
Статья называлась «Der Krieg gegen Russland»[13], он её написал после тех страшных событий в Одессе.
Он вынужден, прочла я, прервать свою работу, потому что выбит из равновесия, потому что спрашивает себя, зачем писать книги, если будущего, возможно, не будет. Он знает, это звучит патетично. И такие, как он, кто к чему-то зовёт, кто напоминает о чём-то, не воспринимаются всерьёз. Только не забудем: политическая эскалация, которая чуть не привела к войне между