преподавательница истории, заместитель директора Калмыкова А. И., принимали участие в моей судьбе. Так, меня могли взять в армию из десятого класса, но, благодаря ходатайству школы, мне дали возможность закончить школу, а потом, уже летом 1963 года, я уехал в Ленинград, где и поступил на философский факультет.
Почему в вечерней школе я был учеником перспективным? Во-первых, я был еще молод. По сравнению с моими ровесниками, я отставал всего на четыре года. Во-вторых, я учился с большим интересом и у меня все получалось. Литература шла на «отлично», мои сочинения всегда хвалили, в химии я достиг значительных успехов, особенно в органической. Химию преподавала выпускница Саратовского университета Т. А. Малеванная, она любила меня за успехи и поручала составлять разные химические задачи для следующих уроков. Я же любил ее соответственно за свои успехи и за ее любовь. Я даже некоторое время всерьез подумывал стать химиком. В порядке курьеза расскажу одну химическую историю. Мы с матерью и братом втроем жили в двадцатиметровой комнате в двухкомнатной квартире. В другой комнате, поменьше нашей, жила молодая пара, а кухня у нас была общей. Однажды молодая соседка готовила пельмени, наверное, полдня, а я здесь же, на кухне, проводил какой-то опыт, и вдруг у меня в руках все взорвалось и накрыло соседкины пельмени. До сих пор не понимаю, почему соседка не ругала меня и вообще этот инцидент никак не испортил наших отношений. Больше у себя на кухне я не проводил опытов.
В то же время я все больше стал увлекаться литературой – во-первых, начал сам писать стихи и разного рода зарисовки и заметки. Стал даже предлагать свои прозаические этюды в газеты, в частности, в многотиражку «Голос строителя». В этой газете я познакомился с молодым поэтом по фамилии Смагин. Однажды он показал мне газету со своим стихотворением. Кажется, он был первым живым поэтом, с которым я познакомился. Дальнейшей его судьбы не знаю, да и в то время я больше не встречал его.
Однажды в этой газете напечатали мою заметку о том, что дом культуры «Зеленый» слишком долго ремонтируется. Помню, как я пришел вечером в дом культуры, у входа в который стоял наш руководитель Валендер с членами драмкружка. Завидев меня, он воскликнул: «А вот и наш писатель!». В этом были и ирония, и одобрение, и, может быть, поэтому мне запомнился этот эпизод.
В редакции обещали напечатать мои этюды о природе, но потом газета стала перепечатывать материалы, кажется, XXI съезда КПСС. Газета была то ли двухстраничным, то ли четырехстраничным листком, и, конечно, она перепечатывала материалы долго, так что я со временем утратил к ней интерес.
Дома у меня была собранная братом небольшая библиотека, помещавшаяся сначала на этажерке, а потом в небольшом книжном шкафу. В нем первый том из восьмитомного Шекспира, первый том словаря Даля, который я с интересом и подолгу листал, томик А. Блока, зелененький пятитомник Есенина, кажется, неполный, сборничек сонетов Мицкевича и «Сонеты»
Камоэнса в переводе Левика, эти две последние книжечки сопровождают