тянучую кашу. – Можно, я у вас сегодня ночевать останусь?
– Что за вопрос, Петя? – профессор поднял голову от тарелки. – Мама постелит тебе на диване.
– Вот и хорошо, – обрадовался Росляков.
– Отличная каша, моего приготовления, – заявил профессор. – Фирменное блюдо и диетический продукт. Не желаете присоединиться, молодой человек?
– А чего посущественнее не найдется? Посущественнее этой каши?
Глава седьмая
Закончив воскресный завтрак, Василий Васильевич Рыбаков встал из-за стола и, сдвинув тюлевую занавеску, выглянул во двор. Из окна второго этажа рубленого дома открывалась чудная картина раннего зимнего утра. Багряное солнце, поднимавшееся над черным еловым лесом, занесенный снегом двор за сплошным двухметровым забором, увитым поверху пятью рядами колючей проволоки, некрашеный пустовавший в эту зиму сенной сарай, кирпичный гараж на две машины, огороженный сеткой вольер для кур и стоящую на отшибе тоже пустую собачью будку. Снег на дворе блестел так ярко, что Рыбаков зажмурил глаза.
– Тебе в поселок в магазин не надо? – через плечо обратился Рыбаков к жене Марии Николаевне.
– Масла купить надо.
– Из-за одного масла жалко машину гонять. Я в гараже хотел кое-чем заняться. Пусть за маслом Таня сходит.
Жена уже успела убрать со стола грязную посуду, отнести её на первый этаж и выпить первую чая, наливая в чашку кипяток из узкого носика электрического самовара. Рыбаков потоптался у окна, подойдя к противоположной стене, подтянул гири ходиков с кукушкой. Часы ходили точно, минута в минуту, но деревянная птичка уже который год почему-то не вылетала из-за своей дверцы. Пройдясь по комнате, Рыбаков посмотрелся в зеркало, нахмурил седые брови, смахнул волосок с нагрудного кармана темной фланелевой рубахи и снова занял свое место во главе стола. Он придвинул ближе к себе большую чашку кофе и раскрыл вчерашнюю газету.
Раздался звонок и Василий Васильевич, чуть не расплескав на белую скатерть кофе, схватил трубку мобильного телефона, несколько раз повторил «але», но так и не услышал ответа.
– Ну что, говорить будем или молчать? – повысил голос Рыбаков, но ответа снова не последовало. Он нажал кнопку отбоя и положил трубку перед собой.
– Покоя нет от этого телефона, – Мария Николаевна зло покосилась на трубку.
– Должны по делу позвонить, – Рыбаков перевернул газету и стал рассматривать последнюю полосу. – Может, человек один подъедет, у него есть стекло ноль четыре миллиметра для теплиц, дешевое очень. И ещё Росляков, корреспондент, знакомый из газеты, тоже обещал подъехать к вечеру, часам к пяти. Статью о нашем хозяйстве писать будет. А где, кстати, Танька? Почему это она к завтраку не выходит? Или перетрудилась, устала слишком?
– Пусть поспит девчонка.
– Татьяна, иди сюда, – крикнул Рыбаков страшным с простудной хрипотцой голосом, наводившим животный ужас на подчиненных. Словно откликаясь на этот страшный крик,