высыпал все на прилавок, грубо откидывая ненужные проржавевшие гайки и ключи. Этим утром Дух сразу нашел «своих», он забрал двух, и Ран облегченно вздохнул, обрадовавшись, что сегодня его лавка больше не пострадает. За Духом подошел Герман, высокий статный старик, как всегда в безупречном костюме с шелковым платочком, кокетливо торчащим из нагрудного кармашка. Герман приходил за творцами: писателями, поэтами, художниками, певцами, режиссерами, скульпторами, актерами. Ран внимательно смотрел, как старик тщательно отбирал себе элементы, поднося их близко к глазам, крутя их на свету, рассматривая выцветшими старческими зрачками со всех ракурсов. Ран знал, что он выбирает особенных, тех, кто уже точно знает кто он, тех, кто определился с целью, кто уже силен и амбициозен, и поэтому вылетел из системы мастера. Другие не выдержат старика, потому что он с тонкой изощренностью маньяка готовит всем испытания, и нет этим испытаниям конца, потому что творцы создают свои шедевры через боль, это самый сильный и самый действенный катализатор гениальности. Кто ломается, тот обычно прыгает с моста, или пускает себе пулю в лоб, или возвращается к Мастеру, но Мастер не любит «возвращенцев», и система их безжалостно сжирает, бросая на самое дно, к нищенству, алкоголю или наркотикам. Тех же, кто выдержал испытания, Герман делал своими кумирами и кумирами миллионов, он давал им славу и деньги, выполнял их самые заветные мечты и даже больше, он давал им свободу, он давал им вдохновение, он делал их гениями на столетия. Герман рылся в горке элементов чему-то ухмыляясь, клоня аккуратно остриженную голову набок, отдельной кучкой он складывал тех, кто ему приглянулся, но Ран уже знал наперед, что из отложенной кучки он возьмет только два или три. За последнее тысячелетие старик стал сдавать, а может элементы уже не те, да и система стала намного сильнее, держит цепкими лапами.
Старик вернулся к отложенной горке и стал рассматривать новенькую блестящую гаечку.
– Совсем молоденькая…Буквально пара часов…А дерзкая…Хм…Интересная…– улыбался Герман.
– Да…Может оставите Марии, – запереживал за гайку торговец.
– Марии? Ран, ты чего? Ты не видишь что ли? Совсем ослеп? – недовольно заворчал старик. – Если я оставлю, ее заберет Ламарт, и через пятнадцать, а может и десять лет ее убьют четким выстрелом в голову. А у меня будет жить долго, как захочет.
– Если не спрыгнет с моста. – буркнул Ран в ответ.
– Нет, не прыгнет, слишком самовлюбленна и ангел сильный…У нее вообще нет шансов…А бить буду…И любить буду…Баловать тоже буду, красивая…Ладно, достань вторую коробочку, еще прошлый раз ключ я там присмотрел. Хочу глянуть как он, готов?
Ран достал из «старья» коробку и, порывшись, нашел проржавевший ключ.
– Таааак, ну понятно…Пьем значит…Рак или перелом позвоночника? – спросил, хитро улыбаясь, старик, тараща рыбьи глаза на Рана.
Ран посмотрел на ключ и глубоко вздохнул.
– Рак. Перелом тяжело,