жизни. Обнимать тебя, целовать твои губы, сливаться с тобой в одно, разве может быть в жизни что-либо прекраснее этого?
– А как же твое служение Богу? Твои клятвы?
– Мне кажется, я служу ему, когда обнимаю тебя. Ведь мое наслаждение и счастье – они не помещаются в моем сердце. Они переполняют его, вытекают наружу в этот мир и, возможно, делают его счастливее. Разве это не служение?
– Жрецы твоего храма думают иначе.
– Мне не важно, что они думают. Мне важно, что думаешь и чувствуешь ты!
– Я чувствую, что люблю тебя! Но мне страшно! Страшно за тебя, за нас! Страшно за наше будущее. Ведь если тебя здесь увидят, ты умрешь.
– Я умру, если больше не увижу тебя! Так что выбора нет!
– Выбор всегда есть.
– Возможно. Но ты готова к тому, что я больше не приду?
– Я и думать об этом не хочу. И не могу.
– Ра нам поможет!
– Ра заботится о всем мире, а не о отдельных муравьях, его населяющих. Чем мы отличаемся от тех двух пальм, которые вчера срубили у ворот храма? Разве Ра им помог? А ведь они были молодыми и красивыми, и их вина была только в том, что они выросли не в том месте.
– Но мы же служим Ему?
– Служим, нарушая закон, который он дал людям? Ведь этот закон был дан, чтобы сохранять мир Ра!
– А зачем Ему мир без любви? Пустые, мертвые обряды – какой в них смысл? Слепое поклонение – оно Ему зачем? Разве садовнику нужно, чтобы цветы в его саду ему кланялись? Ему радостно, когда они цветут, дают свой аромат и украшают его мир.
– Расскажи это своим жрецам. Что они тебе ответят?
– Они просто не умеют или боятся любить…
– Я не боюсь любить. И я люблю Ра! Люблю за то, что он создал тебя и позволил нам встретиться…
– Принять Ра в сердце не трудно, – опять подумал старик. Каждое утро он это делает. Встречает восход солнца, открывая ему свое сердце, наполняя себя волшебной энергией Ра, которую, затем, отдает людям, исцеляя их. Ра вошел в его сердце и проложил ему этот путь, забрав счастье любви женщины и наполнив своей любовью. Любовью ко всему саду, а не к одной только розе, пусть даже и самой прекрасной в нем…
Солнце двигалось по своему небесному пути и вместе с ним двигалось время, наполняя день мельтешением образов людей, нуждавшихся в помощи. Старые женщины, закутанные в темное тряпье, матери с детьми, калеки – все было как обычно.
Когда солнце стало клониться к горизонту, тени стали длиннее и поток людей иссяк, старик сел на камень у входа в свое жилище и опять провалился в свои мысли. Он смотрел на далекие облака на горизонте, одновременно пытаясь понять, что с ним происходит. Его привычное спокойствие куда-то ушло и на месте привычной безмятежной радости обосновалось что-то болезненно щемящее, похожее на чувство голода. Но это был не физический голод, который можно легко утолить горстью фиников и куском лепешки, а болезненная потребность в чем-то крайне важном и давно спрятанном в глубине памяти. Опять в памяти