нюхать опариша, ловить коників для окленя (кузнечиков на голавля); и не бояться непогоды, не откладывать, не просыпать, ждать, когда под окнами загудит Васино «РибакипідйОм!», задудит на низких колокольных нотах, и уже кефир застряёт в горле, и ты хватаешь все (главное – не забыть червяки) и идешь, торопишься, спешишь, не успевая за ним, роняя то стульчик, то капелюха, то цепляя удочками за ветки; и выбирать место, и обустраивать его, насаживать червяка через рот, а опаришей – обязательно по два; а еще – ловить, когда ветер, отличая поклевки, менять глубину поплавка, забрасывать за течією, и тянуть, тянуть-вытягивать, давая непременно ему или ей хлебнуть воздуха, и не забывать дома подсаку, иначе «о-о!», и перекладывать пойманную лопухом и крапивой, и нести, нести, намеренно утяжеляя – отставляя руку с кульком… И отвечать на риторический вопрос негромко и с достоинством: – Небагато, але є….
«Эхолот», «глушить», «электрохватка» и «браконьер» – звучит для меня как «союз советских социалистических республик»; и это тоже благодаря им.
Меня пытались, и не раз, научить печерувати, то есть ловить руками, бовтати, то есть ходить с ругелей (топтухой), ставить сети и вынимать, выпутывая рыбу и раков, ставить ятеры, не забывая – куда, и доставать их крюком, ловить сома, окленя, коропів, а также щуку и вообще хищника, хоть какого, на гнущийся спиннинг. Они честно пытались, но, увы…
Зато слушать байки, прислухаючись до людей, до річки, – я уже научился сам и даже могу консультировать…
Они —мои соседи, Данилыч и Вася – батько и сын.
Наша хата – фасадом на восток и на выгон. Данильчина, как выйти – налево, а Опришкова – направо. Но когда ходили к ним за водой, – а у нас до своей так и не дорылись: то бурили не там, а то замуливалась, – говорили: «Сходи-ка за водой до Петрівни», то есть налево, или «Принеси-ка водички од Яківни», то есть направо. Потому как хозяйки там – а у нас кажуть – господині – Баби Гані – Ганна Петрівна та Ганна Яківна. И там и там колодцы, водичка вкусная, безо всякого запаха. Однако же чаще мы ходили все-таки до Петрівни, и детей посылали туда, а не направо, особенно, когда Яківна заходила к нам и сообщала, что Вовчика отпустили и он должен со дня на день вернуться, и не было в ее словах радости, а было тоска и безысходность. И мы тоже вздыхали, и крепче запирали на ночь двери, а изнутри у двери ставили кийка или монтировку – ежели «білка нападе» – пригрозить, а если понадобится, то и отбиться. Справедливости ради надо сказать, что до крови у нас, слава богу, ни разу не дошло, но и дружбы и соседства не получалось, и хотя все Опришки – и батько и сыновья – тоже рыбалку понимали, за наукой я ходил налево, до Петрівни, то есть, конечно, не к ней, а к ее мужу и сыну.
А все началось с того похода з ругелею. И если вы не знаете, что это такое, даже и лучше, я ведь тоже, когда пускался на дебют, не знал, что и в хоккейные ворота