что-то делать.
– Они убили нашу императрицу, – полупьяные слезы потекли по щекам какого-то юнца, – и теперь на престол восходит черт знает кто.
Какое странное это было сборище, кого тут только не было в тот вечер плавно переходящий в ночь. Кто-то завалился спать на мягкие диваны, кто-то вдохновенно (слишком вдохновенно) читал последние стихи. Стихи были плохими, очень плохими, слабыми, как никогда прежде не писалось. Но они были пронизаны ненавистью и потому воспринимались с восторгом.
– Это последняя наша возможность противостоять им, – кричал брехун и карточный игрок, которому нужно было отдавать долг чести или пустить себе пулю в лоб, и он понимал, что сам бес толкал его в это пекло. Между делом можно было и отличиться, а как разозлиться бесчисленные его кредиторы, когда узнают, что он мертв. И он приобщится к лучшим людям, будет одним из них. И забудутся те грехи, слабости из-за которых приходилось столько страдать.
Он точно знал, что такое случается только однажды, и если он свалится, и не доберется до площади, то помрет, но вовсе не так ярко, а, скорее всего, окажется и в тюрьме. И о прежней жизни можно будет забыть, от него все отвернутся, никто руку при встрече не протянет.
№№№№№№
Генерал заснул на рассвете.
Это был странный и тревожный сон. Он видел Бородинское поле, усеянное трупами людей и лошадей. Кто-то страшно стонал и тянул к нему свои руки.
И вдруг высоко в небесах (он отвлекся от людей на земле), пронеслись белые лошади, на него надвигались всадники – Борис и Глеб, – он знал их и назвал по именам. Они всегда приходили, когда становилось туго, убиенные когда-то вероломным братом своим Святополком, младшие сыновья князя Владимира. И он вглядывался все внимательнее в их лица, хотел увидеть и понять, что же они хотят ему поведать. Что-то отвлекло его, там был еще третий всадник, вернее всадница.
Как она была прекрасна, как развевались на лету ее золотистые волосы. И она летела прямо на него, опередив тех двоих.
Генерал понимал, что нужно отодвинуться от нее, иначе она снесет все на своем пути, но как ни старался, он ничего не мог сделать.
И в тот момент, когда ему казалось, что Валькирия пронеслась мимо, в тот самый миг он покачнулся в седле своем и рухнул на землю, какое странное ощущение. Он уже переживал подобное, когда был ранен во время сражения, но здесь, во сне странная неподвижность сковывала его движения.
Генерал пытался подняться, хотел проснуться, но ничего не получалось.
№№№№
В то самое время уже проснулся Сергей Каховский. Он чувствовал себя отвратительно, и должен был куда-то отправиться, чтобы похмелиться, прогуляться, чтобы окончательно прийти в себя.
Он помнил, что есть еще какое-то важное дело, о котором он слышал здесь накануне, и обязательно собирался принимать в нем участие. Но никак не мог вспомнить, что это было за дело – все вылетело из пустой, страшно болевшей головы.
На улице