о себе говорить. Николай молчал.
И никто бы не смог упрекнуть ее за то, что она льстила ему, для нее это вообще было почти нереально. Но он знал, как сера и уныла его собственная жизнь, даже ради громкой славы он не пустился бы в любовные похождения, не стал бы нарушать покой милой жены своей, ему это просто не было нужно никогда. Семья для него слишком много значила, больше, чем все остальные женщины вместе взятые. Он с самого начала знал, что во всем будет проигрывать Александру. С каким интересом, как приключенческий роман будут потомки читать его биографию, всматриваться в портреты женщин, которые были или не были им соблазнены. И толстые тома этих похождений значительно превысят по количеству тома его собственных творений. Но Евгений не мог даже ради этой сомнительной славы испоганить собственную жизнь. Может быть, потому он и не упрекался императрицей тогда, хотя любить ее было модно. Но она страшно далека была от него, даже когда стояла совсем близко и он не был женат. Он не позволял себе даже мечтать и думать о том, как это могло бы быть. Он не собирался продавать душу дьяволу даже за ночь с императрицей, если бы он взамен предложил это. А тот и не задумывался, для него не было такого выбора, вот что и возвысило его над толпой и окончательно погубило. Он сделал один шаг в сторону, потом еще и еще. А потом не мог остановиться. Но он никогда и ни в чем не мог остановиться. И полетел в пропасть с обрыва. И ухватиться было не за что, да и собрался ли он хвататься.
Могли ли они что-то сделать для него, остановить? Но если и могли, какой в этом смысл, если остановят нынче, он полетит туда завтра, гибельность повсюду двигается за ним, она неотвратима. В это может не поверить эта удивительная светлая женщина, но Евгений знал прекрасно, как это может быть, как это бывает в жизни, потому даже и не пытался что-то предпринять. Он не был фаталистом, но понимал, что тот, кто всегда в безрассудстве своем готов был душу дьяволу продать, не остановится не перед чем, он никогда не услышит голоса рассудка. Ему хотелось ошибиться в горьких своих предположениях. Но он не сомневался в том, что окажется прав. Это философы живут долго и умирают своей смертью, для поэтов это почти нереально, а он был поэтом и только поэтом, в этом его радость и беда. Все неотвратимо
Поэт так ясно все это себе представил, что вздрогнул, и даже не услышал, как Анна к нему обращалась и что-то говорила.
Глава 17 Гость
В те дни, когда у них гостил поэт к графу Николая приехал князь Сергей, вдовец, герой прошлой войны с Наполеоном. Он тоже был как-то замешан в бунте. И Николай вечером, когда Лизи пошла спать, а поэт сидел с книгой в библиотеке, сказал Анне об этом.
– Я бы хотел, дорогая, чтобы он у нас остался, ему не стоит появляться пока в столице, но я не настаиваю, все будет так, как решишь ты, я понимаю, что у нас из-за этого могут быть неприятности.
Она тут же согласилась, хотя брат ее так и не смог понять, сам ли князь ей понравился или ей только хотелось досадить императору, и поступить против него, а может и то