как нормальный здоровый человек, и проведу всю свою жизнь в инвалидном кресле. Мама не смирилась с мыслью, что я навсегда останусь овощем, и ездила по всемирным врачам лишь для того, чтобы поднять меня на ноги.
Так нас судьба забросила в Чернигов к профессору, лечащему людей с помощью утопления. Его методика лечения помогла – в двухлетнем возрасте я встала на ноги и постепенно начала разговаривать.
Одним весенним деньком в мамин выходной (она работает у меня поваром в ресторане «Магнолия») во время приготовления ужина она включила телевизор, где показывали певицу. Лишь спустя примерно полчаса мама заметила, как я пританцовываю под музыку. Я не просто танцевала: смеялась так, будто чувствовала, что танцы – это моё.
Мамочка взяла меня за руку и сообщила мне, на тот момент трехлетней девочке, отличную новость: мы идём записываться на танцы!
Мы пришли на просмотр. Мама постучалась в дверь кабинета танцевальной студии, и мы вошли. В танцевальном классе была полная женщина-хореограф. На вид лет пятидесяти, с темными волосами. Она готовилась к очередному занятию. Неподалеку стояла группа детей из шести человек.
– Здравствуйте! – поздоровалась с хореографом мама. – Я бы хотела записать дочку на танцы.
Женщина обернулась на голос мамы и, растянув пухлые губы, косо оглядела маму с ног до головы, недобрым взглядом говоря: мол, деточка, вы, случаем, дверью не ошиблись?
– Доброе утро. Можно мне взглянуть на вашу дочурку?
– Конечно! – улыбнулась хореографу мама. – Варя, дочка, хватит прятаться за меня, выходи, не стесняйся.
Я выглянула из-за юбки матери и посмотрела на женщину, которая, скорее всего, станет моим учителем по танцам.
Под неприятным взглядом холодных изумрудных глаз хореографа я сжала мамину руку и сжалась в комок.
Вдруг услышала смех. Это смеялись дети. Почти все указывали на меня, словно на какую-то диковинку, пальчиками и, продолжая смеяться, в меня, словно камни, долетали их слова:
– Косоглазая!
– Косолапая!
– Чучело!
И тут я впервые заплакала. Я выдернула руку из маминой ладони и, размазывая слезы по щекам, выбежала из студии.
– Как видите, я не могу принять вашу дочь в группу. Я не работаю с инвалидами. Всего вам хорошего.
Зою словно ударили, но она взяла себя в руки и тихо произнесла:
– Моя дочь не инвалид.
Я бежала, заливаясь слезами до тех пор, пока чуть не наткнулась на стоящий передо мной стул.
– Девочка, с тобой все в порядке? Почему ты плачешь? Где твоя мама?
Вытерла слезы и увидела добродушное женское лицо. Карие глаза незнакомки излучали тепло, а на губах сияла улыбка.
Сбивчиво, как могла, рассказала женщине про себя, окрестив незнакомку «принцесса».
– Варюша, солнышко, вот ты где! Наконец-то я нашла тебя! – подбежала ко мне перепуганная и взволнованная мама.
– Доброе утро, мне Варя все рассказала. Не обращайте