«Ну, и как верить этому? Ну, знаете ли…», – тарабанила в голове отказывающая логика. Он сидел, не шевелясь, и молчал.
– И все, что ты рассказываешь, стало быть, будет завтра? Во сколько? В 9-00? – собравшись наконец с духом, спросил он.
– Да, Андрюш, – она легонько тронула его за плечо и тихо-тихо, еле слышно произнесла, – и… ты знаешь, это…
– Что, опять не все? – уставший, уже слегка с издевкой спросил Андрюха.
Молчание, казалось, повисло свинцом.
– Да. И у меня такое чувство, что ты… – замялась девчонка, – будешь во всем виноват.
– Все, пошли пить, – как-то спокойно сказал Андрюха, – пошли пить. И чуть покачнувшись, потащил Машу к столу.
Про себя Андрей Соломатин просто решил принять решение утром… А на самом деле он знал, что все равно пойдет.
Глава 4. Птица и остальные
Уже почти поднявшись на самый верх склона, Андрей обратил внимание на маленькую черненькую в крапинку птичку. Она высунула свою махонькую головку из дупла и, открыв во всю ширь желтенький клювик, издала пронзительный свистящий звук. Тут же проворно села на ветку и уставилась на парнишку. А парнишка Андрюша, остановившись от неожиданности, уставился на птичку. Тихонько он подошел ближе, но птица не улетала. «Ну вот, «скворцы прилетели», – подумал студент. И был совершенно прав. Обладая нешуточной и мгновенной фантазией, он вдруг представил, что скворец – это он, Андрей, а сам Андрей – это Николай Иванович Запольский.
– Ну что? Прилетел наконец, чернявый? – спросил мысленно профессор Запольский.
– Я, товарищ профессор, могу не токмо летать, но еще и свист издавать, почти как скрежет металла, да… Могу разломать Лужнецкий метромост, МГУ, или там вертолет поймать в лапки и на землю шмякнуть… А вообще, товарищ-господин профессор, вы, я слышал, планируете спасти от меня, так сказать, мир… Ну, типа, палкой меня окучить и в заоблачную даль отправить без компаса, правда это, нет…?
– А как же, Соломатин, – отвечал Андрей, подражая голосу Запольского, – ежели вы сейчас мне реферат не защитите свой, то просто не оставите мне выбора. Я как честный преподаватель и вообще хороший человек, вас ухандокаю… Березу для этого с корнем вырву молоденькую и по сельсовету вашему пройдусь, вроде как по Питерской. А Вы, вместо того, чтобы скорей отчитаться по задолженности и свалить подобру-поздорову, разговариваете со скворцами…, – опомнившись и придя в себя, сказал вслух Андрей, схватил ноги в руки и побежал со всей прыти наверх.
Птица же, открывшая было в недоумении рот при виде беседующего с ней «школьника», так и осталась сидеть на ветке. И её дальнейшее участие в нашей истории осталось неведомо.
Выбежав наконец из чащи, Андрей с разбегу окунулся в слепящий солнечный свет. Он зажмурился, ему захотелось чихать, и слезы оросили его молодецкие щеки. Все наваждение Машкиных предсказаний испарилось, как утренний туман. Навстречу ему попадались бегущие и красиво одетые в спортивные костюмы девчонки, неспешно прогуливались