Александр Генис

Гость. Туда и обратно


Скачать книгу

в самом деле, сквозь шелест листьев карликовой березы, сквозь грохот полицейского вертолета, сквозь мерзкий рев сирен и гнусный – клаксонов до меня донесся инфернальный гул пронизывающей весь город подземки.

      – De profundis, – надулся я, но меня отвлекли двое мужчин в строгих, уже редко теперь встречающихся офисных костюмах.

      Решив, что они с Уолл-стрит, я невольно прислушался к горячему разговору на родном языке. Речь шла о сравнительных достоинствах бруклинской бани с той, что в Нью-Джерси.

      Лето, слава богу, кончилось, и мысль о парилке грела душу.

      Ноябрь

      Готовясь к пятидесятилетию со дня убийства Кеннеди, журналисты хватают людей на улице, чтобы задать им один из двух сакраментальных вопросов, ответы на которые должны отскакивать у американцев от зубов, пусть уже и искусственных. Второй – про Луну, первый – о президенте:

      – Где вы были, когда убили Джона Кеннеди?

      – Меня не было в проекте, – отвечают теперь чаще всего, но я-то хорошо помню траур, в который погрузилась моя семья, готовая поменять мертвого Кеннеди на живого Хрущёва. Сам я тогда был маленьким, а вот Бахчанян – большим; во всяком случае, достаточно взрослым, чтобы служить художником в ленинском уголке харьковского завода «Поршень». Несмотря на название, это необъятное предприятие, как все тогда, выпускало танки. В память о них Вагрич издал запертую на амбарный замок брошюру с танком на обложке. О том, что внутри, я узнал год спустя, когда он подарил мне на день рождения ключ от своей книги.

      – Смерть Кеннеди, – рассказывал Бахчанян, – потрясла простых харьковских рабочих, и один из них написал в стенгазету поэму. Начиналась она на тревожной ноте:

      Сообщило Би-би-си:

      «Убит Кеннеди в такси…»

      А кончалась катарсисом:

      Убийца сжал в руках винтовку.

      Как он смел его убить!

      Где же мне достать рублевку,

      Чтоб Джона Кеннеди обмыть?

      В Нью-Йорке над этим не шутят и пятьдесят лет спустя. Кеннеди не был ни лучшим (к ним причисляют Вашингтона, Линкольна и Франклина Рузвельта), ни любимым (им многие называют Теодора Рузвельта), ни единственным убитым президентом (тот же Линкольн, Гарфилд и Мак-Кинли). Никто толком вам не скажет, что Кеннеди успел сделать хорошего, разве что напугал Хрущёва в Карибский кризис и запустил американскую космическую программу, завершившуюся высадкой на Луне. С тех пор, однако, ни на Кубе, ни на Луне ничего не изменилось.

      Не жизнь, а смерть Кеннеди окружила его фигуру таким мистическом ореолом, что это преступление, как убийство Юлия Цезаря, никому не дает покоя и всегда бередит раны. В Нью-Йорке я, например, не советую заводить об этом речь в гостях – забудут подать второе.

      Нынешней осенью траурная годовщина пришлась особенно кстати, потому что наши измученные федеральными политиками горожане с ностальгией вспоминают ту легендарную эпоху, когда Белый дом называли Камелотом