до великанов, то на закате любой становится великаном.
– А вырванный с корнем дуб? – возразил Горион.
– У крестьянина был дубовый посох, – поспешил объяснить Тарен, – а рука у него крепкая и разил он быстро, в чем двое ваших воинов смогли убедиться. Немудрено, что обоим показалось, будто им на голову свалилось дерево.
Несколько мгновений Горион безмолвствовал, только цыкал зубом и поглаживал встрепанную бороду.
– А как же чудище? Свирепое существо, которое мои воины видели собственными глазами?
– Чудище стоит перед тобой, – сказал Тарен, указывая на Гурги. – Он давний мой друг. Могу засвидетельствовать, что он добрый и кроткий, но неукротим, когда на него нападут.
– Да, да! Гурги таков! – залопотал Гурги. – Смелый, умный и люто дерется за своего хозяина!
При этом он оскалил зубы, замахал лохматыми руками и так устрашающе завыл, что Горион и его воины отпрянули назад.
Властитель, нахмурясь, переступил с ноги на ногу.
– Тени? – вдруг проревел он. – Ты хотел бросить тень на тех, кто мне служит? Еще одно оскорбление…
– Если твои воины верили в то, что говорят, и сражались соответственно, то их храбрость ничуть не меньше. И даже, – вполголоса добавил Тарен, – их храбрость так же велика, как их правдивость.
– Это все слова. Покажи нам дела, – перебил конюший. – Нет на свете такого коня, с которым я бы не справился, кроме этого. Посмеешь на него сесть, смерд?
Тарен быстро вскочил в седло. Мелинлас заржал, взрыл землю копытом и замер. Лорд Горион онемел от изумления. Конюший вытаращил глаза. Удивленные возгласы послышались из толпы воинов, но тут один из них выкрикнул с грубым смехом:
– Эй, Горион! Неотесанный бродяга сидит на лошади, которую не смог укротить сам лорд! Он отнимает у тебя не только лошадь, но и честь!
Горион, поначалу вроде бы вздохнувший от облегчения, что избавился от бешеной лошади, снова начал багроветь от ярости.
– Это не так! – поспешно вскричал Тарен. Он повернулся к толпе воинов. – Разве вы позволите своему властелину ехать верхом на кляче простого скотника? Неужто подобает такое великому владыке? – И вдруг ему в голову пришла смелая мысль. Он повернулся к Гориону и произнес: – И все же, милорд, если вы примете мою лошадь в дар…
– Что? – затрясся Горион. – Новое оскорбление! Мне, лорду, принять подарок от скотника? Да как ты осмелился? Я не унижу себя настолько, чтобы сесть на эту паршивую лошаденку! – Он взмахнул рукой. – Убирайся! С глаз моих долой! Все убирайтесь! И твоя кляча, и твое лохматое чудище, и его пони тоже!
Горион напыжился, отвернулся и важным шагом двинулся прочь. Пони Гурги вывели из конюшни, и под недобрыми взглядами воинов Гориона оба путника беспрепятственно выехали за ворота.
Тарен старался ехать медленно, с высоко поднятой головой, всем своим видом показывая, что он не старается улепетнуть поскорее. Но стоило им оказаться на воле, подальше от неприветливой крепости,