в этом портовом городе находился «в английских руках»; и карантинный патент выдавался английским консулом. И, во-вторых, что в торговом отношении, что касается ввоза, Маскат представлял собой, на его взгляд, неплохой рынок для русского керосина и леса, как строевого, так и для финиковых ящиков. Керосин здесь, отмечал Ф. Классинг, – «только русский; употребляется с сентября по март». Во время нашего пребывания в Маскате «у одного из крупных местных купцов, Каттенси Пуршотум, было еще в запасе около 5 000 ящиков русского керосина» (61).
Русские, прибывшие на пароходе «Корнилов», докладывал в Париж вице-консул в Маскате г-н Оттави, «были приняты для краткой аудиенции султаном, который положительно в целом отреагировал на их торговые начинания в этом крае» (62).
Учитывая, что в роли переводчика на встрече российских коммерсантов с правителем Маската выступал французский вице-консул, свидетельства эти приобретают особое звучание. Ведь информация о «Корнилове», распространявшаяся англичанами, была – и по тональности, и по содержанию – совершенно иной. «Сообщения англичан о фиаско “Корнилова”, – писал в другом донесении Оттави, – подхваченные французской прессой, являются противоречащими действительности, лживыми, целиком и полностью» (63).
Согласно свидетельствам г-на Оттави, «русские коммерсанты повстречались в Маскате с главными местными торговцами-оптовиками и провели с ними довольно удачные переговоры». Само «появление на рейде Маската российского коммерческого флага произвело в городе сенсацию. … Интерес к русскому судну и товарам был повсеместным и неподдельным» (64).
4 марта в 11 часов дня «Корнилов» прибыл в Джаск. «Здесь, – указывается в отчете Ф. Классинга, – находится английская телеграфная станция со служащими-англичанами и гарнизоном из сипаев – для ее защиты». Начальник станции, он же глава тамошней европейской колонии – англичанин, г-н Mungavin; карантинный доктор – индус. После осмотра экипажа, производимого на судне, «он выдает карантинный патент для следования в Залив. Карантинное управление в Заливе вверено англичанам» (65).
5 марта в 8 часов утра «Корнилов» пришел в Бендер-Аббас. Там в то время находился «директор всей персидской таможни, бельгиец, г-н Henri Simais». Явился в Бендер-Аббас на единственном персидском военном судне «Persepolis». Раньше «служил в Тегеране, коммерческим агентом при бельгийском посольстве».
Именно «при содействии этого бельгийца, а также директора местной таможни, армянина Иосифа Мирзаянца» и был выбран агентом РОПиТ в Бендер-Аббасе, как можно понять из отчета Ф. Классинга, «один из выдающихся местных купцов, перс Ага Сейид Сулейман Авази. Дела свои он вел вместе с племянником, Хаджи Мухаммадом. Последний из них состоял агентом торгового дома “Hotz & Son”, но большей популярностью и доверием среди местного населения пользовался первый».
Условия вознаграждения агентам в Бендер-Аббасе, «как вообще принято в Заливе, – сообщал Ф. Классинг, – следующие: за ввоз – ничего, за вывоз – 5 %».
Что