Сталин, то ли Гитлер, что лётчики – это цвет нации. А пока в этом мире я один цветочек. То ли нарцисс самовлюблённый, то ли кактус с колючками. Уж лучше кактус – из него текилу гонят. Но ничего. Скоро нас будет целая клумба. А потом и целое поле одуванчиков. Дайте только срок.
Наутро после завтрака все будущие пилоты собрались внизу в большой гостиной. Я подготовился читать лекцию по теории полета и аэродинамике вообще. Очень хотелось уложиться до обеда, чтобы не нарушать график учебы. И я начал лекцию. Мелом на доске нарисовал профиль крыла. Потоки воздуха и обтекания. Объяснил про угол атаки и даже помянул закон Бернулли. Я говорил вдохновенно, на подъеме и мог говорить так часами. Но увы. На седьмой минуте мой запас знаний аэродинамики иссяк. Лекция закончилась. Все внимали мне молча. А Фроловский даже попытался зааплодировать. Но его не поддержали. Тогда, что бы хоть как-то потянуть время, я рассказал майору Волкову о стремлении Фроловского. И спросил совета, как это оформить документально.
– Ну тут нет ничего проще. Есть такое звание в армии – вольноопределяющийся прапорщик мирного времени. Это звание не даёт потомственного дворянства, но приравнивается к офицерскому. Пусть хоть сейчас пишет рапорт. А я отошлю в штаб полка и за неделю оформим! – подвёл итог майор.
– А штаб полка где? – спросил Сигаев.
– Так в Питере!
– Я как раз туда собираюсь за струнами. В пять минут все оформлю. Так что, Владимир Ясно солнышко, готовь проставу, завтра накрывай поляну!
– Так за мной не заржавеет! Я хоть сейчас готов, – ответил Фроловский.
– А вот сейчас не надо. Полёты и водка несовместимы. Ну, или почти несовместимы! – поправил я: – А сейчас прошу всех пройти на площадку тренажера!
Там уже на брёвнышке стоял планер без колёс. Первым в кабину сел Комрад. Я показал, как работает ручка и педали. Все встали в кружок и слушали. Когда врубили вентиляторы, братик первые минуты две поковырялся с крыла на крыло, но потом выровнялся и держался без кренов.
Тогда я стал менять обороты вентиляторов. То сбавлял до минимума, то немного добавлял, то пускал их в раздрай. Комрад держал горизонт уверенно.
Я постоянно давал советы, стоя рядом. Их слушали все. И даже просто стоя рядом уже приобретали навыки пилотирования. Когда Комрад вылез из кабины, то его место занял Валерий. И все повторилось. Первые пару минут обвыкания и далее стабильное пилотирование. Со всеми остальными было примерно так же. Исключением был только Фроловский. Когда он сел в кабину и врубили вентиляторы, планер даже не вздрогнул, а продолжал ровно стоять. Шевелились только элероны и руль поворота. Создавалось такое впечатление, что его досточтимая матушка, когда его родила, то не в пелёнки замотала, а сразу посадила за штурвал какого-то летательного аппарата. В нём он и вырос. Поочередно минут по пять повторили упражнение с каждым. Потом ещё и ещё раз. Это становилось уже не интересно. Кое-как растянули время до обеда. А в обед из Питера вернулся Лев. За ним на телеге доставили две здоровенные бухты резинового жгута из чистого каучука. А ещё пригнали