Леонид Завальнюк

Три поэмы. В критическом сопровождении Александра Белого


Скачать книгу

завершился в жизни первый юз

      Короткой и тревожной телеграммой:

      «Не поступил, но на год остаюсь».

      И снова боль.

      И снова в сердце жженье…

      Все очень худо.

      Хорошо одно:

      Что разговор с тобой – предположенье,

      Несказанного слышать не дано.

      А знай ты это —

      Я бы не помешкал:

      Лицом к лицу —

      И палец на курок,

      Чтоб ты не вздумал осквернить усмешкой

      Тот самый первый жизненный урок.

      Висит луна над горизонтом серым,

      Влюбленных безответная раба.

      Притихло все.

      Лишь где-то за карьером

      Клокочет водосточная труба.

      Захлопнул ставни домик на отшибе,

      Под легким ветром скрипнула доска.

      Рожденная в дневном гусином шипе,

      В сырую темень выползла тоска…

      А ночь зовет к непознанным глубинам

      Дымками легкой перистой шуги,

      И тонут в воркотаньи голубином

      Не по летам тяжелые шаги.

      А в небе – тыщи звездных многоточий.

      Ты, ночь, до точки говорить могла б.

      Что ты скрываешь?..

      Ну, спокойной ночи,

      Прости за беспокойство, эскулап.

5

      Темным-темно.

      И только печка пышет

      Голубоватым медленным огнем.

      Давным-давно

      Уехал и не пишет,

      А ты все жди, а ты грусти о нем,

      Когда лежит над миром ночь такая,

      А ветер в окна – память вороша,

      А ветер, ни на миг не умолкая:

      – Ты хороша!

      Ты очень хороша!..

      Разносит эхо далеко-далёко

      Тоску нестройных птичьих голосов.

      А может, то

      Не журавлиный клёкот,

      А уходящей молодости зов?..

      Четвертый час по голым веткам сада

      Холодный дождь не устает частить.

      А может быть…

      А может быть, не надо

      Ни ожидать,

      Ни думать,

      Ни грустить?

      А может, просто —

      Сердце взять и бросить

      Навстречу искрам нового огня,

      Вот в эту осень,

      В золотую осыпь

      Назойливую память оброня?..

      На тыщи лужиц лунный свет дробится.

      Промозглый мрак все гуще, тяжелей.

      Ты слышишь, почта —

      Надо торопиться!

      Ни сил и ни стараний не жалей!

      Я не хочу, чтобы дозрела драма,

      Я за героя своего боюсь!

      Стучат.

      – Войдите! Кто там?

      – Телеграмма!

      «Не поступил, но на год остаюсь».

6

      Над целым миром стынет синь сквозная.

      Льнет воронье к седому кедрачу.

      – Год впереди. Как будешь жить?

      – Не знаю.

      – В слесарный цех пошел бы.

      – Не хочу.

      Поземки пряжа, тоньше паутинки,

      Течет и обрывается вдали.

      Изношены последние ботинки,

      Истрачены последние рубли.

      И ветер, сжалясь, пал к ногам и замер.

      – Скажи, поэт, за что же я побит?

      Пусть