а Осипов, навпротив, засмеялся. Смех у Осипова был не как веселый, а как другой. С подхрипом, вроде в горле у Осипова сильно высохло, а смеяться ж человеку надо.
Я засмеялась человеку навстречу. Человек смеется, и я тоже. А перестал смех разом – и у меня, и у Осипова.
Осипов стал опять начальник и сказал:
– Давай документы, веселуха. Знакомиться будем.
Я раньше такого слова не знала, называется “веселуха”. Конечно, такое слово мне понялось. Я мотнула головой, чтоб выразить свое спасибо за мою справедливую оценку.
Я и правда всегда веселая, бойкая, когда с людьми. Люди ж не любят, когда с людьми по-другому. Люди думают, что если у тебя не настроение или, допустим, горе, или еще, так что это все-все перейдет на людей. Это неправильно. Я свое на всех всегда не выставляю.
Да.
Я взяла с своей сумочки все-все свои бумаги, которые документы. Положила не на стол, а дала Осипову своими двумя руками в личные руки Осипова.
Я когда уже давала, мне вспомнилось про селючку в ресторане.
Конечно, я подумала, что руки у меня от лозовой хуже платья, что вдруг Осипов отметит и даст отказ, что я, если так, скажу, пускай меня испытают – через неделю с рук все ципки уйдут и будет бархат.
А Осипов мои документы взял вместе с моими руками и так пожал – своими двумя руками вместе, вроде надавил на помидору с боков, чтоб брызнуло. Осипов на мои ципки не смотрел.
Да.
Осипов, когда уже выпустил мои руки с своих, положил документы на стол, сел и начал брать один за одним – метрику, паспорт, комсомольский билет, трудовую книжку, хорошую характеристику с места работы на лозовой.
Осипов все-все прочитал от самого начала.
Осипов спрашивал и то, и то. Про отца спрашивал, про маму тоже, про где живу, про лозовую, про почему ушла. Я честно рассказала про каждый вопрос. И про маму рассказала. Пускай не честно-честно, зато правду, какая получилась по документам и по моей жизни.
Осипов как узнал, что я уже совсем-совсем сирота, пожалел меня.
Осипов сказал, что за мое сиротство будет мне помогать.
Я подумала, что Осипов с людьми человек на всю жизнь.
Осипов позвонил по телефону человеку. А телефон не ответил Осипову. Тогда Осипов взял и сам повел меня в отдел кадров.
Еще когда мы пошли, Осипов когда-то – раз! – и останавливался.
Осипов остановится и дохнет на воздух:
– Фуууу…
Я, конечно, слышала “фууу” Осипова. Я подумала, что, может, человек устал от работы, что человек дает себе отдых. Даже для поддержки настроения улыбалась, когда Осипов так делал.
А потом Осипов, еще до отдела кадров, рассказал мне, что на войне Осипов контузился, что теперь Осипов так продышивается.
Я, конечно, уже не улыбалась, а поворачивалась, вроде смотрела в угол или в стенку.
С Осиповым люди, которые тоже шли, здоровались, кто как.
Кто:
– Драстуйтэ!
Кто:
– Доброго здоровья!
А Осипов всем-всем:
– День добрый!
В Чернигове