похожие на те, что задает врач, чтобы уточнить диагноз.
– Вы убедились в том, что Пикмаль действительно тот, за кого себя выдает?
– Я велел секретарше позвонить в Школу мостов и дорог, и там подтвердили, что Жюль Пикмаль работает у них смотрителем уже пятнадцать лет.
– Вы не увидели ничего необычного в том, что он не отнес документ директору Школы, а отправился с ним прямо к вам в кабинет?
– Не знаю. Об этом я как-то не подумал.
– Вероятно, это может указывать на то, что он понимал значение документа?
– Да. Я думаю, да.
– Короче говоря, после того, как отчет Калама был найден, Пикмаль был единственным, кроме вас, кому представилась возможность его прочесть.
– Если не считать тех, у кого в руках он сейчас находится.
– Давайте пока об этом не думать. Если не ошибаюсь, то, кроме вас и Пикмаля, о том, что вы получили документ, знал еще один человек?
– Вы имеете в виду премьер-министра?
Пуан в смятении взглянул на комиссара. Нынешний глава правительства, Оскар Мальтер, которому сейчас было шестьдесят пять, с сорока лет избирался почти во все Кабинеты. Его отец был префектом, один из братьев депутатом, а другой управлял колониями.
– Надеюсь, вы не полагаете…
– Я ничего не полагаю, господин министр. Я пытаюсь понять. Вчера вечером отчет Калама находился в этом столе. Сегодня после обеда он оттуда исчез. Вы уверены, что дверь не взломана?
– Можете посмотреть сами. Ни на самой двери, ни на медном замке нет никаких следов. Может, воспользовались универсальной отмычкой?
– А замок письменного стола?
– Посмотрите, он совершенно цел. Он очень просто открывается: однажды, забыв ключ, я открыл его кусочком проволоки.
– Позвольте мне продолжить задавать вопросы, какие положено задавать полицейскому. Они необходимы, чтобы устранить все неясности. У кого, кроме вас, есть ключ от этой квартиры?
– У жены, само собой.
– Вы говорили, что она не в курсе истории с отчетом Калама.
– Я ей ничего не говорил. Она даже не знает, что я здесь был вчера и снова приехал сегодня.
– Она следит за политическими событиями?
– Она читает газеты, старается быть в курсе всего, что касается моей работы и о чем мы с ней можем поговорить. Когда мне предложили стать кандидатом в депутаты, она пыталась меня отговорить. Она не хотела, чтобы я стал министром, у нее нет никаких амбиций.
– Она уроженка Ла-Рош-сюр-Йона?
– Ее отец был там адвокатом.
– Вернемся к ключам. У кого еще они есть?
– У моей секретарши, мадемуазель Бланш.
– Бланш по фамилии?..
Мегрэ сделал пометку в своей черной записной книжечке.
– Бланш Ламотт. Ей должно быть… подождите… сорок один… нет, сорок два года.
– Вы давно ее знаете?
– Она поступила ко мне машинисткой, когда ей едва исполнилось семнадцать и она только что окончила школу Пижье. С тех пор так у меня