Реактивный авантюрист. Книга первая. Обратная случайность. Книга вторая. Реактивный авантюрист
старался не пропускать, но самым доступным и простым средством оказались грампластинки. И всякими путями я начал из них создавать свой фонд. В ту пору у народа этого добра было навалом. Стоили пластинки недорого, и их частенько выписывали целыми партиями через посылторг. Я их выменивал у знакомых ребят на резину для рогаток, пули, порох и прочий дефицит. Вот диалог моих приятелей:
– Привет, Юрка!
– Здорово, Мерин.
– Слушай, у тебя дома пластинки есть?
– Имеются.
– Много?
– Да. Немало всяких.
– Так, может, там есть этот… Брамец, нет, Брамс?
– Не знаю. А чё это? Танец?
– Нет, это человек. Композитор. Классный, нет, классический. Сходи домой, посмотри.
– А зачем он тебе?
– Да это не мне. Это Родьке. Он пообещал мне за этого Брамса новый отражатель на «Даймона». У него уже много этих, классических. А какие у них фамилии чудные! Хочешь – верь, хочешь – нет, но сам читал. Только подумай – Мусорский. Ну, Глинка и Сметана еще куда ни шло, так есть Страус, Глюк, Бах, а один так совсем Глист. Или Лист? Не, наверно, Глист. Вон по Кирова Червяковы живут, фамилия понятная, а что за фамилия Лист? Таких и не бывает.
– Много ты понимаешь, какие фамилии бывают. Если б я тебя не знал, то тоже подумал бы, что не бывает фамилии Мерин.
– Тут особый случай, потому что моя фамилия искусственная.
– Это как?
– Да вот так. Дед мой старый ещё при царе жил. Он мне и рассказал про этот дурацкий случай. Все наши предки от века были Тюрины. А когда дед паспорт выправлял, то у писаря с похмелья буквы в глазах мельтешили, вот он их и перепутал, и вместо Тюрин получился Мерин. Ошибку заметили, и на другой день дед пошёл к нему и попросил исправить. Писарь сказал, что документ исправлять не положено, а за новый запросил три рубля. Деньги по тем временам немалые, и дед пожадничал. А теперь из-за тех зажиленных трёх рублей мы все стали Меринами.
– Подожди, а у тебя самого разве дома нет пластинок?
– Есть, только к ним доступа нету. Как-то я набрал их штук двадцать, и мы с Колей Чернопузом стали на выгоне эти пластинки запускать – кто дальше. Красиво летают. А мать застукала, палки дала и заперла пластинки под замок.
– А Родиону-то они зачем? Тоже запускать? Так не всё равно ему – Брамс это или кто другой?
– Да не, он их слухает.
– Во, дела! А зачем?
– А кто его знает? Это ж Родион! Я видел, как он крутился возле учителя пения. Наверное, хочет выучиться на скрипке. А сейчас того… вникает.
– Так, может, он не только Брамсом интересуется?
– Конечно. Неси что есть, он всё подряд возьмёт.
– Слушай, а может, он и на марки будет меняться? У него классные имеются.
– Наверно, будет. У него сейчас пластинки на первом месте.
– Ну, тогда я побежал за ними, пока он не передумал.
– Подожди, Юрка, если Брамс попадётся, то отдай мне. Я за него старую монету отдам.
– Ладно.
И