звучит по-немецки весомее, чем по-русски – Dummkopf, а короткое хлесткое Quatsch или более австрийское Blödsinn, обозначающее любой бред или ерунду, отлично ставит точку в любой нудной полемике, но намного приличнее популярных английских аналогов.
Правда, по-немецки у Тэса получалось говорить так, будто он всегда страшно ругается, даже когда заказывает шницель с картошкой или читает инструкцию от стиральной машины. Мягкое австрийское произношение ему совершенно не давалось.
Третьим, самым мучительным для Тэса в силу своей сложности языком был греческий. Спасибо, что не древний, а современный. На нем, конечно же, настояла мама, хоть и смилостивилась до более применимого в жизни не мертвого языкового варианта. Хотя, по ее мнению, если человек не в состоянии прочесть Гомера или еще какого Еврипида в оригинале, ему, собственно, и элементарного понимания жизни взять неоткуда, что уж говорить о минимальном уровне образованности.
Также она считала, что красивее языка вообще на свете нет, так что иногда просто в домашнем общении на него переключалась, чтобы поднять себе настроение. А тут уж хочешь-не хочешь, но будь добр знать, как хотя бы по-новогречески выразить желание отведать на ужин пасту «Карбонара» или попросить денег на поход с одноклассниками в кино, или будешь сидеть дома и жевать котлеты из брокколи. В общем, в их семье даже Настя уже сносно лопотала на языке жителей Эллады.
Что Тэс действительно запустил за последний год, так это свое любимое плавание, и теперь с удовольствием наверстывал упущенное. Они с тренером составили настоящий «олимпийский график» занятий, который пришлось изрядно подкорректировать из-за отъезда. И всё потому, что кто-то на работе не смог поехать в отпуск и всучил ей «шикарный тур прямо на Крит, с прямым перелетом и олл-инклюзивом, да за такие деньги, да по нашим временам почти бесплатно!».
Тэс с изумлением смотрел на маму, которая, спешно пакуя огромный чемодан, сообщала ему о завтрашнем отлете, говоря с ним заученными словами любителей «баклажанного отдыха», к которым их семья никогда не относилась.
Они с родителями всегда сами покупали билеты и снимали жилье, а чаще останавливались у друзей в тех местах, куда отправлялись на отдых, много ездили по России и Европе на машине и старались не пересекаться с «организованным туризмом», который отец просто терпеть не мог. Что вполне понятно, потому что они с мамой, казалось, могли провести любую экскурсию, куда бы их ни занесло: хоть в музее «Русские валенки» в Вышнем Волочке, хоть в Парижском Лувре.
Однако, несмотря на странности, в тот злополучный день Тэс подумал, что раз уж маму так увлекла идея совместного отпуска, а Настя вообще до потолка прыгает от радости в предвкушении нескольких недель на море, то и ему не стоит обижать своих дам отказом.
Тэс согласился отправиться на семейный отдых в Грецию, о чем теперь жалел каждый день, с утра, оглашаемого задорным греческим «Калимэра», до вечера, когда, изменив всего пару букв, «доброе утро» превращалось в «добрый