раз подставляю свою буйную головушку под неприятности. Из укрытия горестно вопросили:
– Ну и долго ты там будешь сидеть?
– Пока не надоест, – огрызнулась я.
Донёсшееся шебуршание возвестило, что нечистик устраивается поудобнее, вьёт гнездо и что ему надоест намного, намного позже. Он вообще тут живёт и, судя по всему, уже давненько. Странно, что шкодит только на чердаке да в сенях, а не донимает старую Весею целыми днями. Не извёл же до сих пор. Ну шумит по ночам, скребётся. Большое дело! Может, пусть ему?
Сказывают, анчутки – не домовые; с ними не договоришься, блюдечком молока не задобришь. А кто пытался разве?
– Пирога хочешь?
В груде хлама недоверчиво засопели.
– С грибами, – добавила я и смачно причмокнула.
Из-под тележного колеса высунулась сморщенная розовая мордочка, меньше всего походящая на давешнюю мышь. Беспятый10 скривился, но всё равно заинтересованно уточнил:
– С лисичками?
Я кивнула:
– С лисичками.
– Неси свою гадость, – дозволил бесёнок.
Делать нечего: обещала – иди. Даже если слово дала зловредному духу. Я, хоть и ждала какой пакости и топор из рук не выпускала, полезла вниз за угощением.
Весея, знамо дело, занималась тестом. Часть пирогов уже источала сладостные ароматы со стола, часть румянилась в печи. Старушка долепливала последние и, судя по мечтательному виду, уже представляла как два приблудных недокормыша уплетают их за обе щёки.
– Бабушка Весея, пирожком не угостишь?
Хозяюшка всплеснула руками, словно у неё глупость малый ребёнок спросил:
– Что ж стоишь, милая? Притомилась? Ну конечно! До энтого чердака пока долезешь… Там же лесенка ух какая! Крутая, шаткая. Что ж это я не подумала, загнала дитятку? Отдохни, хорошая, отдохни!
– Да нет, что вы, – «да, я хочу отсидеться здесь, в тепле и уюте, а не играть в догонялки с нечистью!», – хороший у вас чердак. Только проголодалась, пока за этой тва… мышью гонялась.
– Вот так и знала, так и ведала! Завелись, поганцы? То-то всё чутно, носится кто-то вихрем, на стенки натыкается.
Носится. Натыкается… Странно, что не душит ночами, как проказник-домовой, да кипяток не опрокидывает по науке вредного банника. Анчутки и здорового мужика со свету сжить могут, что уж об одинокой доброй старушке говорить. Богиня Весею бережёт али нечистик игру растянуть хочет? Может, и правда миром разойдёмся?
– Детонька, ты б поосторожней с ними! Не ровен час, упадёшь, расшибёшься. Пусть им. Живут и живут. То ж мыши, а не страховидло какое.
– А ежели страховидло?
Весея захохотала:
– Ох, выдумщица! Наслушалась, небось, бабкиных сказок, – старушка потрепала меня по голове мучной рукой, оставив белёсые следы на волосах.
Правду молвит, наслушалась. В детстве наслушалась, а позже ещё и насмотрелась всяких чудес. Да никто ж не верил. Только Серый, сначала самый близкий друг на белом свете, а потом и верный муж, ни словом, ни взглядом не упрекнул, не обозвал