страшнее физических увечий была для него боль за погибших ребят. Вину за их смерть он полностью взвалил на себя.
– Я никогда себе не прощу!!! – шептал он сквозь слезы, лежа дома на койке. – Как я смогу жить после всего этого?!
И, видя испуганный взгляд Лики, гладил ее по голове слабой рукой и утешал:
– Не бойся, сестренка! Я не уйду, пока не устрою тебя в этой жизни.
Последним он занялся всерьез и основательно. Не позволив перевестись на вечернее отделение, Гриня живо интересовался ее успехами и неадекватно реагировал на институтских друзей.
– Не нужны тебе эти босоногие мальчики, – ворчал он, провожая Лику на вечеринки. – Кроме разочарований в жизни, от них ждать нечего…
Надо сказать, что слушалась она его беспрекословно. После занятий спешила домой, а молодежные вечера и дискотеки посещала крайне редко и неохотно.
Все свободное время помогала Григорию по дому и хозяйству. Последнего он развел полное подворье.
Милиция долго не оставляла Гриню в покое, но потом обреченно махнула рукой: никаких заявлений от пострадавших не поступало, а разборки в современном мире – дело обычное.
Как только дело было закрыто, Григорий занялся сельским хозяйством. Мотаясь по всему району на своей рваной машинешке, он ухитрялся запасаться кормами и содержать в своем дворе дюжину голов скота.
– А учить тебя на что буду? – огрызался он в ответ на ее ворчание. – Это легальный бизнес, ничего противозаконного.
Возразить ей было нечего. Но, видя, как он надрывает остатки здоровья, она не могла оставаться равнодушной.
Лика приняла решение и втайне от него стала подрабатывать в институтской лаборатории. Свои долгие задержки объясняла возросшими нагрузками. Гриня подозрительно косился на нее, но молчал.
Дни шли за днями, отсчитывая недели, месяцы и годы. Их монотонное течение нисколько ее не удручало. Лика была по-настоящему счастлива.
Впервые за долгое время у нее был настоящий дом, где ее любили, ждали и где о ней беспокоились.
Соседи давно перестали ломать голову над их отношениями и иначе как братом и сестрой не называли.
Несколько раз за эти годы Лика встречалась с матерью. Встречи носили случайный характер и ничего, кроме досады, не вызывали.
– Ишь, сучка, как вырядилась, – злобно роняла она ей вслед. – Неплохо пристроилась. Нет бы о матери позаботиться, так она вся в папашу своего – в ученье вдарилась.
Гриня, хромавший рядом с ней, молча брал Лику под руку и уводил подальше со словами:
– Не обращай внимания. Пусть злится…
И все было бы прекрасно, если бы не Гринино непроходящее желание выдать ее замуж.
Лика сердилась, взрывалась, но он был непреклонен:
– Не дай бог случится что со мной, с кем ты останешься?
Такой мысли она допускать не хотела, поэтому с особым рвением принималась помогать ему и с удвоенным вниманием следила за его здоровьем.
Защита диплома прошла с блеском. По этому поводу они устроили с Гриней праздничный семейный ужин,