вот, я прислушался, но ничего конкретного не разобрал, зато Фараон через несколько мгновений навострил уши и приготовился бежать. Я пустил его по следу и поехал за ним к тому месту, откуда исходила вспышка света. Я провел в дороге часа два и время от времени постреливал из револьвера, но ответа не получал. Тогда я перестал стрелять и сделал привал, но Фараон начал повизгивать, понюхал воздух, рванул вперед и скрылся в темноте. Я услышал, как он лает в ста шагах от меня, вероятно, чтобы привлечь мое внимание. Я помчался за ним и обнаружил вас троих лежащими замертво – так, по крайней мере, я подумал в первое мгновение. Вот и вся история.
– Все хорошо, что хорошо кончается. Мы обязаны вам жизнью, сержант, – с чувством произнес Орм.
– Прошу прощения, капитан, – скромно ответил Квик, – вовсе не мне, а Фараону. Он умный пес, хотя и горячий, и вы правильно поступили, что выменяли его у туземцев на бутылку виски и перочинный ножик.
До оазиса мы добрались только на рассвете, потому что двигались очень медленно. Поскольку мы имели лишь двух верблюдов, двоим из нас – сержанту и капитану – пришлось идти пешком. Оливер Орм держался молодцом, менее эгоистичного человека я не встречал ни разу. Мне не удалось уговорить его даже на полчаса сесть на верблюда, и, когда я шел пешком, животное оставалось без всадника. Профессор, напротив, едва водрузился на верблюда, больше ни за что не согласился слезть с него. Капризный знаток древностей не желал идти пешком, несмотря на то, что горб животного сильно натирал ссадины и болячки на теле Хиггса.
– Я отсюда не сойду, – твердил он по-английски, по-французски и на разных восточных наречиях. – Я и так измерил ногами всю пустыню – мне на всю жизнь хватит.
Итак, мы с профессором восседали на верблюдах, как вдруг сержант остановил их. Я спросил, в чем дело.
– Кажется, едут арабы, доктор, – шепнул Квик, указывая на приближавшееся к нам облако пыли.
– В таком случае, – ответил я, – нам не нужно показывать страха. Давайте спокойно продолжать путь. Маловероятно, чтобы арабы напали на нас.
Приведя в готовность винтовки, мы отправились дальше. Орм и Квик шли между обоими верблюдами. Поравнявшись с встречным караваном, мы с изумлением увидели Шадраха: он гордо ехал впереди на моем дромадере, которого мне когда-то подарила повелительница абати. Мы остановились как вкопанные.
– Клянусь бородой Аарона! Вы ли это, чужестранцы? – спросил он. – Мы думали, что вы умерли.
– Клянусь волосами Моисея, – гневно крикнул я, – похоже, вы сбегаете с нашим имуществом? – Я указал на вьючных верблюдов, на которых было уложено все снаряжение экспедиции.
В ответ последовали невнятные извинения, льстивые похвалы и хитрые заискивания. Хиггс, который превосходно говорил по-арабски и знал многие местные наречия, обрушил на Шадраха и его людей такой поток брани, что те опешили. Сержант Квик тоже не стеснялся в выражениях, хотя его английских ругательств арабы, конечно, не понимали. Некоторое время Орм,