не стал. Раз уж решил вырваться в Минск, никто его не остановит, даже директор школы Станкевич.
А тот, подобно матерому сторожевому псу, уже подходил, позвякивая цепью.
– Не забыли, Алексей Константинович?
– О чем?
– Родителей Кабака навестить. Вы ведь и к Курачу еще не сходили?
Алексей почесал затылок. К родителям двоечников Кабака и Курача он действительно не ходил. Вернее, попытка была. В минувшее воскресенье съездил на велосипеде в Первомайское, которое когда-то называлось Кобылье.
– Куда идешь?
– В Кобылье.
– Зачем?
– За кобылой.
Уже лет двадцать, как поменяли название, а каждый первоклассник в школе знает, что Кабак из Кобылья.
Между прочим, баба Зося, у которой квартировал Алексей, считала, что девки из Кобылья отнюдь не худшие.
– Про них так и говорят: пилоткой стукнешь, не повалится – можно брать, – сказала она. – У меня там племянница живет.
Алексей Константинович пожал плечами. Ему нравился солдатский юмор бабы Зоей, но жениться он не собирался ни на кобыльских, ни на крайских девицах.
Алексей въехал в деревню – и увидел мужика, стоявшего посреди улицы. На шее у него висел баян. Время от времени мужик широко разводил меха, но нащупать при этом пальцами нужные кнопки не мог. Баян всхлипывал и умолкал.
– Это кто? – спросил Алексей тетку, выглянувшую из-за забора.
– Кабак.
– А почему пьяный?
– Получка сегодня.
Алексей понял, что поговорить с отцом своего двоечника ему не удастся. Он развернулся и поехал назад.
– Говорят, вы вчера у нас были? – подошел к нему на следующий день Коля Кабак.
– Был.
– А почему в хату не зашли?
– Твой батька был пьяный.
– Он каждый день пьяный, – пожал плечами Коля. – Мати дома была.
– Ты тоже сидел дома?
– Я вместо батьки на тракторе в поле пахал.
Алексей Константинович хмыкнул. Коля Кабак, конечно, двоечник, но вот ведь пашет. Невзирая на тридцать ошибок во вчерашнем диктанте, надо в четверти вывести тройку. И из восьмого класса выпустить. Все равно ему дальше пахать, а не в институте учиться.
Но Станкевича подобные тонкости не волновали. Для него важно, чтобы классный руководитель провел беседу с родителями двоечника.
И, тем не менее, Алексей Константинович вместо Кобылья отправился в Минск.
На автобусной остановке он увидел тетку, обвязанную пуховым платком до самых глаз, на ногах сапоги, похожие на бахилы.
При ближайшем рассмотрении тетка оказалась школьной библиотекаршей Галиной Петровной.
– И вы в Минск? – изумился учитель.
Галина Петровна в его представлении была глубокой старухой, которой уже нет смысла куда-либо ездить. Ей было лет тридцать, не меньше. При этом она была незамужней.
– Бу-бу-бу, – сказала из-под платка Петровна.
– Автобус отменили? – снова удивился Алексей. – Не может быть. Его еще ни разу не отменяли.
И