старый дом с пятью квартирами, населенными, кроме людей, живучими, вездесущими тараканами, по плану дождался ремонта. Жильцов расселили в новенькие сараи. Летом в них спать было одно удовольствие Правда, все слышно было, что делается у соседей. Наскоро сколоченные дощатые перегородки с огромными щелями секретов не скрывали. К Евгении по вечерам приходила знакомая, умеющая на картах ворожить. Все обещала ей трефового короля, который на пороге стоит. Вот-вот объявится. Но лето прошло, а король не объявился. Не объявился он и потом.
Пианино отъехало в соседний дом, а когда холода достали до самых костей – семья Нины тоже попросилась на постой в соседний дом, чтобы Нина могла заниматься на фортепиано.
Прошла зима. Вихровы выиграли от ремонта. Во-первых: по их просьбе строители достроили к дому веранду, во-вторых: из кухни исчезла огромная русская печь, за счет чего у родителей появилась маленькая спаленка.
Видимо, из-за улучшения жизненных условий, у Михаила Вихрова, проявилось желание украсить спальню чем-то стоящим, непреходящим. Например, каким-нибудь произведением искусства. Хорошо бы копией Рембрандта. У него были кисти и масляные краски, но пораздумав немного, сам он на сей подвиг не решился, а поручил это важное дело местному художнику, который рисовал афиши к новым кинокартинам.
Художник изобразил «Данаю» на фанерном листе во всю стену. Отец гордо водрузил художество напротив кровати. Мать, оглядев темный пушок сокровенного треугольника, выпуклый живот и прижатую рукой на подушке левую грудь бесстыдницы, схватилась за голову:
– Ты что, Михаил, спятил? Чистое безобразие! У нас же дети! Им-то, зачем смотреть на эту голую тетку? Убирай, куда хочешь эту «живопись», чтобы я ее больше не видела!
– Маруся, я же деньги заплатил!
– Ничего не знаю, убирай!
Так «Даная» и нашла свое пристанище в сарае, где долгие годы обитала, повернутая неприличными местами к стенке. О мировой классической живописи Мария Ивановна имела смутное представление. Ей больше нравились Левитан да Шишкин.
Нина потом поняла, что отец был большой романтик, а мать обладала практическим умом и крепко держала дом, направляя его твердой рукой. Это она купила фотоаппарат, предложив отцу ездить по деревням, снимать сельских жителей, поскольку никаких фотоателье в глуши уральских деревень и в помине не было. По воскресеньям отец, где на попутках, летом на велосипеде объезжал окрестные селения, фотографировал колхозников. А по ночам проявлял пленки. За фотографии брал по рублю старыми деньгами. Десять фотографий – десять рублей. Иногда за воскресенье рублей пятьдесят выручал. Так в доме появилась радиола, а потом и мотоцикл.
Мария Ивановна поддерживала нужные связи. Из Выборга от ее приятельницы, жены офицера, регулярно приходили длинные, подробные письма, полные жалоб на скучную жизнь. Звали приятельницу Лидия, в уральском городке у нее жил престарелый отец, и Лидия приезжала на лето навестить старика. Нина помнила, что