всем врагам, что умер я.
А друзей мы с тобой не нажили…
Как же так – самому не верится.
Ты подумай со мною, надо ли
продолжать на себя надеяться?
Если нет, то за кем последуем?
Возле чьих дверей остановимся?
Мы давно ни в кого не веруем,
мы давно никому не молимся.
Мне сегодня казалось, милая:
нам уже все пути заказаны.
Не покинет сосуда лилия,
потому что она с ним связана
чем-то большим, чем нахождением,
для него она и цвела себе…
Вот и наше тут поражение:
что-то выберем, а решать судьбе.
Так казалось. Теперь не кажется.
Дело к ночи, чего уж мучиться.
Всё забудется, всё уляжется -
и утихнет метель на улице.
Засыпай, побеждай бессонницу.
Я пойду постою под вязами.
Помолюсь в снегу Богородице,
чтобы мы не проснулись разными.
НЕ ПЛАЧЬ
Не плачь, не надо. В этой пустоте
у слёз есть свойство становиться морем,
и, как растут чернила на листе,
потоки слёз лишь умножают горе.
Не плачь, не надо. Здесь потеря слёз
во много раз страшней потери крови,
и если всё воспринимать всерьёз,
то можно замолкать на первом слове
и слушать, как в тревожной тишине
отчётливо звучат шаги теней…
Не плачь, не надо. Этим не помочь.
Представь, что человек ещё не умер,
что он ласкает сына или дочь,
что он ушёл и просто не подумал
предупредить о новом для себя
витке, что называется судьба.
Не плачь, опомнись, это не конец.
Любая смерть, по сути, испытанье,
терновый куст, что перерос в венец
страданья, наказанья, покаянья.
Одень его затем, чтоб после снять
и положить на гроб или кровать.
Ему уже неважно, как назвать.
Ему уже неважно, но представь,
что на одно мгновение он ожил
и, по теченью слов пустившись вплавь,
сказал всё то, что он сказать был должен.
Всё то, что не успел и не солгал,
когда, забыв проститься, умирал…
КАК СКОЛЬЗИЛА СЛЕЗА…
Как скользила слеза,
из души вытекая,
как блестели глаза,
всё тепло отдавая,
как шагала зима
по тропе мирозданья…
Мы сходили с ума,
оставаясь в сознанье.
Всё досталось другим –
и слова, и улыбки.
И теперь мы бежим
друг от друга. Ошибки
слишком ценны, раз нет
ничего остального,
раз полуденный свет
не находит мой город.
Потому и храню
твои взгляды и жесты,
потому и звоню,
не найдя себе места,
не