хмыкнул Хотен.
Найден задумчиво оглядел ревизора, загорелого, сытого, довольного и с уймой карьерных перспектив, которых никак не могло быть у шахтера. Но все-таки сдержался.
– Нет, хочу к ребятам со второго этажа, – по-прежнему дружелюбно сказал он. – Там все перерабатывающие. У них тепло.
Хотен приподнял брови и одобрительно кивнул найденышу.
А я так и не решилась спросить, что случилось с его напарником.
– А хороший парень, – с легким удивлением признал ревизор позднее, безапелляционно усаживаясь за руль автосаней. – Странно, что он здесь застрял. Его бы на Первое месторождение – с руками бы оторвали!
– Татуировка, – напомнила я, пристегиваясь.
– А, точно, – машинально кивнул Хотен. – Интересно, зачем он так с собой? И где словил такую красоту на полфизиономии?
Я недовольно покосилась на него, и ревизор поднял обе руки в интернациональном жесте:
– Сдаюсь. Понял, угомонился. Везти тебя домой?
А мне отчего-то вспоминался темный лед под головой, тяжелое безвольное тело и боль в спине. Первые попытки Тайки ходить, скуля и поджимая сбитые лапы. И словно в противовес – как меня встречали светом в окнах, горячим ужином и счастливым лаем.
– Везти нас домой, – малодушно постановила я. – Комиссия ведь переночует разок без товарища ревизора третьего чина?..
Хотен заговорщически подмигнул и резво вырулил на дорогу.
…Звонить с работы ему начали уже четверть часа спустя.
Глава 3. Shots in the dark
(англ.) выстрелы в темноту, наугад; попытка, догадка
Следующий день я посвятила тому, что у женщин скромно именуется «выходным».
Система автоуборки пола отлично справлялась с собачьей шерстью по углам и небольшими лужицами. Но вот вытирать пыль с мебели, менять постельное белье и раскладывать вещи по местам приходилось, увы, вручную – а моя замечательная работа почти весь последний месяц оставляла время разве что на сон и еду. Которой, кстати, дома тоже не было.
Правда, сантехнику я обнаружила на удивление в пристойном состоянии, как будто ей почти не пользовались. Хотя какое там «как будто»…
А вот стирки накопилось столько, что машинку пришлось загружать трижды, и неожиданно вернувшийся домой Хотен (всего-то шестой час, почему так рано?) застал меня в глубокой задумчивости над единственным сухим свитером. По-хорошему, его тоже следовало выстирать – но высохнет ли хоть что-нибудь до завтра?
– Снова серый? – хмыкнул ревизор, рассмотрев свитер.
– Еще есть темно-синий, черный и темно-фиолетовый, но он слишком тонкий, – машинально покаялась я. – И они все сушатся.
Хотен задумчиво осмотрел сушилку и диван, на котором я разложила по полотенцам шерстяные вещи, и героически воздержался от замечаний о том, как смотрится подобная цветовая гамма на бледной в синеву девице. Вот пока у меня были веснушки… но когда они еще появятся?
– А платья у тебя