наш конунг, он всегда такой весёлый, – сквозь шум сказал Эйнар служанке, подмигивая, – он один такой.
– Я знаю, – крикнула в ответ Сельма, чтобы что-нибудь ответить красивому викингу.
– Простой воин получает сейчас шестьдесят пять серебряных византийских монет-гексаграмм в год, а вожди в два раза больше, и все получают часть военной добычи, – сказал тем временем ярл Эймунд, отвечая на какой-то вопрос Йёрана – этого мало, столько воин может взять всего за пару набегов на побережье Британии или Биармии. Невольник с Кавказа или из Таврии стоит один гексаграмм золота.
– Эти наёмники-викинги в Константинополе сбили цену и по всей Европе тоже, – согласился с ним Йёран, – позорят славное имя викингов.
– Идти туда, на запад? – Вишена задумчиво посмотрел на Маргит, – мне кажется, лучше попытаться напасть на Рим, если там что-нибудь ещё осталось после последнего разграбления его готами.
– С Римом ничего не выйдет, ни у кого сейчас не хватит сил, тем более что папа римский Гонорий, как говорят, может убить любого, мешающего упрочению Христовой веры, а уж напавшего на него самого в его городе и подавно… – с сомнением в голосе сказал Рагдай, – лучше наняться к королю Дагоберту для войны с басками. Там тепло, там яблоки, солнце, черноокие кельтиберки и готки…
– Отец, пусть Рагдай ещё споёт чего-нибудь, – сказала вдруг Маргит звенящим голосом, – а то вы тут делите шкуру не убитого медведя, а Вишене на охоту пора, убить оленя или кабанчика как он мне всё обещает, и светает уже, сколько можно сидеть тут и пить пиво и вино…
– Не смей вмешиваться в мужской разговор, – резко прервал её младший брат Эрик, – пошла бы лучше проверила, доят ли молоко рабы, а то разленились все слуги и рабы перед весной.
– Может быть, уже не друг конунга Вишены, властителя без владений споёт, а настоящий уважаемый скальд, что получил за это оплату и приехал к нам издалека? – проговорил вызывающе старший сын ярла рыжеволосый и сильно веснушчатый Акар, – может быть пир не будет совсем уж испорчен странными россказнями славянина?
– Я не славянин и не из словян, – ответил спокойно Рагдай, – я сам из голяди, голинд, хоть и живу на реке Москве среди славян кривичей, вятичей, мокши и мещеры, голядь по-славянски называется мой народ там.
– Мне всё равно, – сказал Акар.
– Разве можно быть таким неучтивым? – с притворным порицание в голосе спросил сына ярл, – но если наш скальд споёт что-нибудь из Эдды, это ведь не обидит нашего учёного гостя из Гардарики?
– Я не из Гардарики и не из Альдейгьюборга, я из Тёмной земли, так её называют за плодородный чернозём, – ответил Рагдай, – конечно приятно слушать священные песни в доме уважаемого правителя нескольких фьордов и равнин.
– Вот, дубина не отёсанная, учись, как надо разговаривать! – воскликнул Эймунд, тыкая пальцем в Акара, и добавил уже повернувшись к седобородому скальду, – почтенный, исполни-ка нам что-нибудь привычное нашему уху!
Скальд медленно кивнул