вышла на крыльцо, сама не понимая зачем. Как-то вдруг потянуло на улицу. Остановилась, по сторонам глянула. Странное ощущение всё не проходило, и она села на верхнюю ступеньку. Рыжая в душе над собой посмеивалась, но всё-таки стоило разобраться с этой странной тревогой в сердце.
На тропинке неподалёку всхрапнула лошадь, послышались чьи-то взволнованные голоса. И из-за кустов орешника показался всадник, в окружении нескольких местных. Маленький такой всадник.
Настя поднялась удивлённо, перевела взгляд на того, кто вёл коня под уздцы… И сердце чуть из груди не выпрыгнуло.
Первый порыв был кинуться вперёд. Но она на расстоянии уловила нечто такое, отчего ноги налились чугуном, и даже голова поплыла. Рыжая сумела сделать лишь несколько шагов, спустившись с крыльца на тропинку, устланную мхом и хвоей.
В это время Ворон уже подошёл к дому Наира. И не он один… Кажется, бывшего атамана сопровождала целая толпа старых приятелей. Да только сейчас Настя никого из них не замечала.
Она заглянула в серые прозрачные глаза, качнулась ему навстречу, обхватывая так крепко, как только сил хватило. Шепнула чуть слышно:
– Я уже знаю…
В ответ из груди его вырвался судорожный вздох, и на пару мгновений, долгих как жизнь, они застыли вот так, безмолвно обнимая друг друга.
И Эл подумал в этот миг, как хорошо, что говорить ничего не надо. Каждый раз ему приходилось заставлять себя произнести эти два коротких слова: «Вириян мертва» или «Вириян убили». Ему казалось, что каждый раз, когда он говорит это вслух, она как будто заново умирает.
И когда кто-то, желая утешить его по доброте душевной, начинал бормотать о том, что горе надо пережить, что время пройдёт, что станет легче, что всё проходит, что надо быть сильным, он с трудом сдерживал себя от неблагодарного порыва – врезать утешителю по лицу. Светлые Небеса, как же здорово, что есть те, с кем и говорить не надо, кто поймёт без слов, кто поймёт без объяснений, и сам не станет говорить всю эту чушь! Как славно, что они есть… ОНА! Что она есть…
– Пойдём в дом! – Настя, наконец, отстранилась, улыбнулась сквозь искрящиеся в глазах слёзы.
Эливерт стащил с седла Граю. Настя тотчас подхватила малышку на руки, и та прижалась к её плечу.
– Здравствуй, моя славная! Ты, кажется, ещё подросла?
– Нет, неправда, – девочка покачала головой. – Дэини, а у нас теперь дома нет! Сгорел. И мама…
– Знаю, моя славная, знаю! – Настя поцеловала её в лоб. – Бедный мой Воробышек!
На пороге появился Кайл.
– Ого! Эливерт… Здравствуй! Граю, привет!
Граю тотчас перекочевала с одних рук на другие. И они, наконец, вошли в дом.
– Воробышек, ты кушать хочешь? – Настя улыбнулась ласково.
Она старалась вести себя непринуждённо, но это с трудом получалось. Руки дрожали от волнения. И тишина в доме, стоило Рыжей умолкнуть, становилась такой невыносимо тяжёлой, что могла раздавить, как