человека, так и на его последующее телесное воскресение. И снова мы видим удивительную вещь: все эти значения имеют смысл только в рамках иудейского мышления, однако до появления христианства ни один иудей не пользовался ими таким образом. Следовательно, перед нами еще одна яркая модификация внутри иудаизма.
(7) Седьмая, и последняя, особенность состоит в том, что вера иудеев в воскресение переплелась с представлениями о Мессии. В рамках иудаизма никто не думал, что Мессии предстоит смерть, а потому, естественно, никто не мог вообразить себе воскресение Мессии из мертвых. Это – значимая модификация не только представлений о воскресении, но и представлений о мессианстве. Когда иудеи размышляли о мессианстве (и снова нужно сказать, что этому посвящены далеко не все тексты, но в христианстве данная тема сразу заняла центральное место), они думали, что Мессия одержит победу в битве Бога против нечестивых язычников, восстановит или очистит Храм и принесет в мир Божью справедливость. Оказалось, Иисус не выполнил ни одной из этих задач. Он перенес на себе последствия банальной несправедливости, царящей в мире; Он устроил странную и явно неэффективную акцию в Храме и был убит руками язычников, вместо того чтобы одержать над ними славную победу. Ни одному иудею того времени, знакомому с представлениями о мессианстве, не могло после распятия прийти в голову, что Иисус из Назарета – настоящий Помазанник от Господа. Но очень скоро, о чем свидетельствуют исповедания веры, вероятно, созданные еще до появления посланий Павла, христиане начали утверждать, что Иисус есть Мессия. И главным основанием для такого утверждения было его воскресение.
Веру первых христиан практически невозможно объяснить без воскресения.
Тут нужно сделать одно важное отступление: практически невозможно объяснить веру первых христиан в то, что Иисус есть Мессия, без воскресения. Мы знаем о некоторых других движениях в иудаизме, мессианских или пророческих, зародившихся на одно-два столетия раньше или позже времени общественного служения Иисуса. Как правило, они кончались насильственной смертью лидера. После этого члены движения (если им удалось спасти свою жизнь) стояли перед выбором: отказаться от своих планов либо найти нового Мессию. Если бы христиане выбрали второе, у них был очевидный кандидат на пост Мессии – Иаков, брат Господень, знаменитый и ревностный учитель, один из высочайших авторитетов среди первых христиан Иерусалима. Но никому в голову не приходило думать об Иакове как о Мессии. Иосиф Флавий – хотя и не без высокомерия отзывается о нем, но, по-видимому, это отражает тогдашние разговоры – именует Иакова «братом так называемого Мессии».21
Это позволяет не учитывать мнения многочисленных авторов, которые в последние годы утверждают, что воскресение Иисуса было выдумано задним числом, что после смерти Учителя его ученики, дескать, были в такой глубокой скорби, что ухватились за идею воскресения, позаимствовав ее из окружающей культуры,