решению, уселся на краю полянки.
– Хорошо. Я сяду тут, и не буду отсвечивать.
Это решало проблему Луки лишь наполовину. Потому что даже без объяснений Лекой сможет понять, что в основе ритуала – тёмная магия.
– И отвернись! Можешь слушать, а не смотреть. Этот ритуал на одного, и лишнее внимание может всё испортить
Жерар в этот раз медлил.
– Если только ты дашь мне обещание, что не причинишь мне вреда.
– Ты мне не доверяешь? – надменно поднял брови Горгентштайн.
– У меня нет оснований тебе доверять. Может, ты меня в жертву решил принести, – насмешливо сказал Жерар, хотя глаза его были серьёзны.
– Тогда… тогда даю обещание не пытаться тебя убить.
– И не дать меня убить ничему другому!
– Обещаю, – процедил Лука. Кажется, Жерар понимал гораздо больше в происходящем, чем хотелось бы Луке. Впрочем, он действительно не собирался его убивать.
Жерар довольно кивнул:
– И помни, что достаточно многие видели нас вместе. Так что если я пропаду, в первую очередь пойдут к тебе.
Лука закатил глаза.
– Отвернись же! И, э-э-э… подсвети мне немного.
– Я тут значит, тебе светильником буду подрабатывать, – фыркнул Жерар, но послушно зажёг над поляной ровный магический свет. – Может, нужно факелы было принести?
– Свет факелов будет видно со стены. А магический свет полностью исчезает вне очерченного круга заклинания. И ты сам вызвался мне помогать, так что хватит ворчать, и дай мне сосредоточиться.
Лука умолчал об ещё одном факторе – если Жерар будет занят своим заклинанием, у него не будет времени следить за тем, что же делает его спутник.
Подготовка к ритуалу давалась сложно. И не только потому, что знаки приходилось чертить на земле лезвием ножа, а не ровном полу мелом. Мешал шёпот на грани сознания – магистру Гохру не терпелось освободиться. Иногда шёпот становился таким громким, что мальчик переставал даже слышать окружающие звуки. Руки начались трястись, а взгляд затуманивало красное марево.
– Сейчас, сейчас, – бормотал он себе под нос лихорадочно. Последней он посадил в цент круга диаметром в пару шагов куклу, и сделав надрез в районе груди, вложил туда кость левого мизинца и залепил кашицей из смолы и специальных трав, смоченных в его собственной крови. Затем встал позади куклы и начал читать текст заклинания, давным-давно уже выученный наизусть.
Сам ритуал Аш-хиони был достаточно прост, с ним бы справился даже неподготовленный тёмный. Сложнее всего, по словам того же Гохра, была подготовка к нему: ещё тогда, сотни лет назад, он подготовил основу для ритуала и заговорил свою часть тела. Теперь же Луке нужно было лишь использовать свою тьму и произнести слова заклинания. Слова эти даже для него звучали тарабарщиной – они не были похожи ни на один из изучаемых в Орхане древних языков. Он звучал тяжело и чуждо, и казалось, совершенно не было предназначено для человеческого горла. Но Лука упорно говорил, запинаясь, мучительно искажая