тут… это… значит.
– Понятно, – процедила сквозь зубы хозяйка. Но кольцо взяла, взвесила на руке. Уважительно крякнула и посмотрела на дракона. – Кто?!
– Пастор, – сдал подельника дракон, ибо даже у инквизиторов глаза были добрее.
Анника закатала рукава:
– Ну, птичка божия, держись! Мало не покажется!
Как только на свет появилась скалка, дракон забеспокоился.
– А может…
– Не может!
– Но…
– Все равно!
– А кольцо…
– Симпатичненькое! – другими словами, расправу над пастором отложили до утра.
С первыми лучами солнца у дома пастора собралась целая толпа. Внутри шел сложный, но продуктивный разговор. Анника вещала, пастор блеял, толпа рычала от смеха. Когда на пороге объявилась будущая невеста, улица опустела. Крутой нрав Анники знали все. Но главное деревенские услышали – скоро грянет свадьба! Факт был подтвержден на заутренней службе самим пастором. И началось!
Первым делом назначили Polterabend[3]. Горшечник едва не стер себе руки, но жители были довольны. В назначенный день у дома Анники собралась вся деревня: накрыли столы, музыканты сдули пыль с инструментов и ударили по струнам. Молодежь бросилась танцевать, старшие принесли домашние заготовки. И когда над Подсолнухами понеслось:
«Du, du hast, du hast mich…»[4]
Вся глиняная посуда ударила оземь. Дракон, не ожидавший такого поворота, едва не обернулся ящером, но вовремя сдержался. Анника пищала от счастья.
– А теперь, по традиции, – возвестил староста, – вы должны все осколки собрать!
– Все?! – уточнил дракон, нервно оглядываясь на Аннику.
Та покачала головой:
– Сколько сможем.
Пока будущие молодожены ковырялись в осколках, соседи произнесли несколько тостов, и вновь грянула музыка. На этот раз даже в лесу с криками сорвались с веток птицы. В наступивших сумерках староста поднес дракону какой-то куст. Дракон, наевшийся местными обычаями, боязливо покосился:
– Это еще что за фитюлька такая?! Есть не буду, предупреждаю по-хорошему.
– Да что вы, господин дракон, – деланно обиделся староста, – когда ж мы вам зла-то желали. Этот цветок у дома посадить надобно, традиция такая.
– Ну раз традиция, – промямлил дракон, протягивая руку. Получив в ладонь с полсотни иголок, он взвыл нечеловеческим голосом так, что даже перекрыл оркестр. Пока местные разобрались, что к чему, дракон дважды обежал вокруг дома, тряся рукой. На третьем круге его перехватила Анника, сообразившая, что за куст подсунул староста. Пока вытащили все иголки, наступила ночь:
– Ну фто, фафать будете, ифи как, – осведомился младший Гогеншофт, которому на радостях выбили передний зуб.
– Будем, будем! Черт бы побрал вашего старосту, – прорычал дракон. Одним взмахом он вырвал шмат земли и с радостью опустил в него куст, представив себе физиономию старого Пантуса.
Под