Записки одессита: часть вторая – послеоккупационный период. Евгений Анатольевич Маляр

к своей жене с дочками редко. Он кого-то боялся, и иногда поздно вечером негромко стучал в окно их комнатки. Потом выходила его жена, и они долго шептались о чем-то секретном.

      В левой парадной на третьем этаже проживала еврейская семья, побывавшая в Слободском гетто, и каким-то чудом избежавшая расправы.

      Женщина средних лет с ярко выраженными семитскими чертами лица жила в одной полутемной комнатке с дочерью своей сестры, Инной. Мама ребенка не спаслась, и перед смертью сумела передать дочку ей на воспитание. Девочке было около десяти, она росла красивым стройным ребенком, и выглядела несколько старше своих лет.

      Отношение племянницы с тетей были сложными, даже натянутыми. К этой семье «родная советская власть» относилась не лучше, чем к тем, кто просто «побывал на территории, временно занятой врагом». С началом учебного года тетя сделала, что смогла: купила портфель, тетради, и отправила Инну в школу, сидеть за одной партой в первом классе, рядом с сопливыми соученицами.

      Девочка стала пропускать уроки, а вскоре и вовсе перестала на них ходить. У нее завелись «кавалеры» – Инне было с ними интересно. Она стала приворовывать дома, тащила все, что можно было продать на Привозе, включая упомянутый портфель с тетрадками.

      После нескольких громких скандалов Инна ушла из дома скитаться с беспризорниками. Ее часто можно было видеть лежащей в Привокзальном скверике на травке в компании чумазых пацанов. Изредка Инна появлялась во дворе, но к своей тете не заходила. В подвал родного дома ее загоняла осень.

      Потом она стала исчезать надолго, видимо, «отбывала срока». Появлялась с каждым разом все более приблатованной, каждый раз создавая из всякого тряпья уют в дворовом подвале. Каким-то образом Инна умудрилась познакомиться с официантом из ресторана «Красный», который ее «прибарахлил», и стал использовать в качестве проститутки, предлагая подпитым клиентам ее качественные услуги.