литературу согласно школьной программе, изучали по произведениям писателей, пропагандировавших руководящую роль партии. На день рожденья сестра подарила мне «Поднятую целину». Только я ее прочитал, как на одном из уроков была предложена тема – руководящая роль партии в романе М. А. Шолохова «Поднятая целина».
Я задумался. Семен Давыдов – сын пьющей проститутки, не знавший отца – лучший коммунист. Конечно, родственных связей с кулаками-казаками он не имел. Происхождение ничем не запятнано – пролетарий настоящий…
Вспомнил одесских пьяниц, проституток, танцующих и поющих хриплыми голосами на Привозе и подле него – это скольких же они могли нарожать таких Давыдовых! Пусть и под другими фамилиями…
Моих ровесников, живших с «веселыми мамами» в школе было немало: «Волёдя». «Боцман», «Мишутка»… Их следовало согласно логике готовить к поступлению в партию без всяких кандидатских стажей и рекомендаций. И матерились они славно – качество ценное для руководителя любого ранга. А пацанов этих не принимали даже в пионеры и комсомольцы.
– Толик, а ты почему не пишешь? – прервал мои раздумья Алексей Юрьевич, увидев чистый лист на парте.
Я собрался и стал излагать прописные истины о тем, кто и как мешал строить Денису Давыдову светлое будущее.
Жил самый человечный учитель в Театральном переулке, во втором номере, на втором этаже парадной справа от подъезда. Совсем недалеко, в № 12, был ресторан «Норд», во дворе которого мне доводилось слышать песни Петра Лещенко. Алексей Юрьевич рассказывал, как время оккупации пару раз бывал там, и о том, что есть во время концертов не разрешалось.
Однажды кто-то из учеников на уроке спросил:
– Алексей Юрьевич, а почему Лещенко запрещен?
– Видите ли, слушать его ходили люди с душевным надрывом. А нам нужны оптимисты…
Кому это «нам» он не уточнял.
Неизвестно, на какие средства Алексей Юрьевич повел учеников нашей школы в кинотеатр имени Фрунзе, где шел фильм, снятый по пьесе Горького «На дне». Вероятно, своими собственными деньгами он оплатил сеанс.
Мы пошли с неохотой. Сами жили почти на дне среди инвалидов войны, беспризорников Костела и детей врагов народа. Однако игра мастеров нас поразила. Школьники, пережившие оккупацию, ощутили происходившее на экране частью свой жизни. Мы находились совсем рядом с Дном. Один неверный шаг – и ты в бездне. «Человек-то думает про себя – хорошо я делаю! Хвать – а люди недовольны…»
На выпускном вечере, когда все веселились, Алексей Юрьевич подошел ко мне и сказал:
– Толя, в твоем экзаменационном сочинении я исправил две ошибки. Если бы я этого не сделал, ты, возможно, не захотел бы учиться дальше. А тебе это нужно…
Я при всех с искренней благодарностью обнял старенького учителя.
Много раз после окончания школы я собирался навестить его, пока не узнал от одноклассников, что Алексей Юрьевич умер. Похоронили его на Втором Христианском кладбище.
На новом месте
Нашу