странно, и говоришь чудно, но что с тебя, новгородца, взять. Там у вас все не от мира сего, – небрежно отмахнулся Леха, доедая колбаску.
У меня что-то разом пропал аппетит.
Расслабился, лопух! Влился он в местную жизнь! Хорошо хоть все списали на странность происхождения из города магов.
Мои мрачные мысли прервал выкрик Лехи:
– Давид, мы здесь!
Можно, конечно, было не кричать, потому что половой вел нового гостя в нашу сторону. Но сказывалось то, что молодой дознаватель уже принял на грудь третий шкалик.
Нужно его как-то тормознуть.
Все мои штампованные ожидания были разнесены в пух и прах. Я думал, что увижу эдакого субтильного юношу в очках и с пейсами под широкополой шляпой. А тут пышущий здоровьем крепыш в дорогом пальто и с белозубой широкой улыбкой. Из национальных атрибутов имелся только выдающийся шнобель. Под переданным половому котелком оказались курчавые волосы рыжей масти!
Интересный персонаж.
– Леша, я вижу, вы уже успели понюхать шкалик, – добродушно улыбнулся Давид, останавливаясь перед столом. – Давид Аронович Бронштейн, выпускник юридического факультета императорского Московского университета и головная боль своего до коликов уважаемого в обществе родителя, – резким наклоном головы поприветствовал меня новый знакомый.
Его правильная русская речь лишь немного оттенялась колоритным акцентом.
Пришлось вставать и представляться:
– Игнат Дормидонтович Силаев… – Так как представление Давида было явно шутейным, свое я решил сократить до предела: – Видок.
– Видок, тот самый? – удивился мой собеседник.
– В смысле блаженный? – улыбнулся я, но Давида смутить не сумел.
– В смысле попавший в безумный переплет в первые же дни своей службы. Это надо срочно обмыть. – Присев на лавку напротив меня, Давид потянулся за водкой.
Совсем неправильный еврей, хотя я заметил, что закусывал он исключительно рыбой, ни к нарезке, ни к колбасе даже не притронулся.
Алкоголь немного расслабил всю нашу компанию, а Леху так вообще развезло. Впрочем, это было даже к лучшему – незачем ему лишние знания. Но пока мой напарник еще мог держать довольно высокий уровень своей болтливости, мне удалось немало узнать о новом знакомом. Ситуация, можно сказать, классическая – и выражалась одним емким словом: мажор. Но и тут все не так просто. Давид явно тяготился своим положением в обществе. Он не то чтобы не любил юриспруденцию, но из бунтарских побуждений отторгал предложенный родителем образ жизни.
Я, конечно, не большой знаток человеческих душ, но, возможно, смогу дать парню ту лазейку, которую примет его мятежная натура.
– Давид, а как вы относитесь к новаторским идеям? – спросил я, дождавшись затухания дружеской перепалки между Лехой и Давой.
– Если вы спрашиваете о политике, то никак, – неожиданно жестко ответил юрист.
Была у меня мысль с ним поспорить – явно сказался алкоголь и реакции юного тела, – но сдержался.
– Я