мои запястья и больно сжимают, заставляя вскрикнуть. Он делает это, перехватывая инициативу. Сильнее притягивает меня, буквально укладывает на себя сверху и отпускает, требовательно оглаживая спину и задерживаясь ненадолго на талии. Как раз то, что нужно. Втягиваю ртом воздух, стараясь не задохнуться.
Позволяю его рукам приподнять меня. Вижу безумное желание в глазах напротив. Серых, упрямых, всезнающих.
– Ты меня с ума сводишь, – шепчет Паша, и на его лице отражаются все чувства разом. Страсть, радость, любовь, восхищение. Желание, нестерпимое, дикое, яркое.
Пальцы сами скользят по его груди, губы приоткрываются в шумном выдохе. Чувствую, как он дрожит.
Дышу часто, ощущая всей кожей жар его тела. В это мгновение он обхватывает меня за задницу и одним резким движением усаживает на себя. Ох! Ударяюсь о его сильные бедра и словно ухожу в свободное падение. Плыву в волнах ощущений, окунаюсь в его тепло, боюсь сделать даже движение, чтобы не отпустить этот сладкий миг нашего первого раза.
Лечу…
И вдруг, будто придя в себя после этого неожиданного полета над пропастью, приподнимаюсь и начинаю двигаться быстро и яростно, вцепляясь дрожащими пальцами в его грудь. Быстро, еще быстрее, до помутнения рассудка. До капель пота, появившихся и почти явно ощущаемых мною на собственной спине. До тихих стонов, начавших срываться с наших губ.
Мы становимся одним целым на мгновение и почти взлетаем вместе в небеса, как вдруг звук открывающейся двери возвращает нас в реальность. Замираю на секунду и тут же соскакиваю, пытаясь руками выдрать из-под Пашки простынь, чтобы укутаться.
Нет! Этого не может быть! Может, нам это послышалось? Но тут в коридоре раздается хлопок.
– Да ла-а-адно, – стонет Пашка и подпрыгивает на кровати.
– Что? Кто? Как?! – Шепотом кричу я, в панике дергая за уголок одеяла.
Успеваю лишь прикрыть нижнюю часть туловища, когда вдруг зажигается свет в прихожей. Дверь в комнату мы, конечно, не закрыли, и поэтому оказываемся во всей красе перед глазами Елены Викторовны, их с Машей мамы.
Пашка успевает прикрыться подушкой, и пока я размышляю, упасть мне или отвернуться лицом к стене, притворившись мертвой, женщина становится свидетелем этой неприглядной сцены. Вот же блин…
– А… Аня… – Словно не веря своим глазам, произносит она.
– Тетя Лена… – Натягивая простынь на грудь, мычу я. – Здравствуйте…
Женщина смущенно опускает взгляд на пол и замечает разбросанную повсюду одежду, где среди прочего валяются мое нижнее белье и трусы ее сына.
Елена Викторовна густо краснеет.
– Мама! – Кричит Паша. – Постучать не могла?!
– Куда? К себе домой? – Отворачиваясь, говорит она. – Мог бы и закрыть двери, если собрался… если…
И так и не договорив, уходит на кухню.
– О, Боже, – бормочу я. – Какой стыд!
Что может быть хуже этого? Вот дерьмо! Лихорадочно спрыгиваю и дрожащими руками начинаю собирать с пола свою одежду.