заведения. Внимательно изучив предъявленный документ и сличив имеющуюся там голографию с оригиналом, мужчина, оказавшийся одним из преподавателей, вежливо, однако без подобострастия поклонился зачисленному явно по протекции юноше и предложил проследовать за ним. Перебросив за спину сумку с немногочисленными личными вещами, Дэнни вошел в распахнутую калитку ворот и, пройдя по широкой, мощеной полированным камнем дорожке через огромный, хаотично заросший огромными вековыми деревьями, но неожиданно чистый и ухоженный парк, оказался заведен в пустой по причине начавшихся занятий административный корпус. Там вежливые и предупредительные сотрудники заставили юношу заполнить массу анкет, расписаться в приказе о зачислении и еще куче различных документов, выдали пропуск от личной комнаты в общежитии, направление в библиотеку, методичку со списком учебных программ и расписанием занятий, и подробный план академии, после чего пожелали хорошо учиться и не пропускать занятий, добавив, что, в виде исключения, занятия для него начнутся завтра. Тот же молчаливый преподаватель, который встретил Дэнни у входа, довел его сначала до библиотеки, где вновь испеченный студент получил необходимую литературу, состоящую из нескольких десятков тонких электронных книг, а потом и до дверей общежития, где они ко всеобщему облегчению расстались. Поднявшись на третий этаж, юноша нашел свою комнату, открыл ее выданным пропуском, и на гудящих от долгого хождения ногах ввалился в помещение, закрыв за собой дверь.
По меркам Тарии комната оказалась небольшой и весьма скромной. Узкий пустой стол с задвинутым под него креслом располагался возле самого окна, за которым плескалось море зелени – окна общежития выходили прямо в парк. В одном углу комнаты приютился шкаф, в другом – аккуратно застеленная кровать. Мебель занимала почти все пространство комнаты, практически не оставляя свободного места. Рядом со встроенным шкафом располагались две раздвижные двери. Заглянув в одну, Дэнни увидел небольшую кухоньку, в которой даже ему одному находиться было, мягко говоря, тесновато. За другой дверью приютился крошечный совмещенный санузел – овальная ванна, отдельно душ, компактный унитаз. Рядом с унитазом висело несколько полотенец. В принципе, ничего выдающегося, и, если не брать в расчет мизерные площади, то жить можно. Разумеется, условия проживания, к которым юноша привык у себя на родине, были не в пример лучше. Дом родителей Дэнни, по меркам Лияры, считался достаточно большим – отдельных апартаментов хватало всем, и их площадь значительно превышала выделенную студенту–первокурснику комнату в общежитии, да и несколько ванных комнат родительского дома тоже размерами значительно превышали студенческий санузел. В оправдание аскетичности студенческого жилья необходимо было отметить, что простор родного дома компенсировался многочисленностью семейства Дэнни. Пустота маленькой комнаты общежития даже сначала немного напугала юношу, однако потом он вспомнил, что жить здесь ему придется всего семь лет. Так что ничего страшного,