и к горлу подкатывала противная тошнота. Пережила, размазывая ночами сопли и слезы по подушке, и начала их игнорировать. Сердцем хотела, телом, а вот разумом отметала эти желания напрочь. Тем более зная, какие эротические извращения засылались в её адрес коллегами – заслушаешься, как пением соловья. Но и на зеркало нечего пенять… Сама выбрала этот путь – самой и нести этот крест до конца.
– Если бы ты хоть на секунду направил свои мозги в нужную сторону, то мой визит закончился бы быстрее, – сказала она.
– Оставайся, – колёсики кресла скрипнули.
Он резко крутнулся на стуле. По-медвежьи крепко сжал её ягодицы и дёрнул к себе.
– Да плюнь ты на работу, Снегурочка. Извелась же вся. Как только мне удастся тебя расшевелить…
Ствол пистолета ткнулся ему в скулу.
– Руки убрал, Морозко! – прошипела она.
Он замер на миг, судорожно сглотнул и осторожно положил ладони на колени.
– Не знаю… Мне показалось, что… Да брось, забудем… Глупость какая-то получилась…
– Отчего же… – Аста прищурилась. – В какой момент ты решил, что мне нужен мужчина. Тебе, наверное, много гадостей обо мне наговорили?
– Нет, – ответил он и сразу понял, что от этого короткого слова за километр несёт фальшью. Но все равно повторил: – Нет, конечно.
– Хорошо, – она отступила на три шага и присела на краешек тахты у стены. – Нет так нет. Брось-ка мне свой телефон. Разблокированный.
Ствол и переносицу майора соединяла одна линия. Он опустил глаза и отвернулся к монитору. Поёрзал на стуле, положил пальцы одной руки на клавиатуру, зачем-то провёл другой ладонью по столу.
– Я жду! – прикрикнула она.
– Что ты там хочешь найти? – он пожал плечами. – Ладно, держи, поиграйся.
Когда мобильник оказался у неё, Аста пролистала историю вызовов. Нахмурилась, разглядывая профиль майора и выстукивая ногтями по дисплею. Через минуту достала свой телефон.
– Шрам, – спокойно сказала она, – запоминай адрес.
– У меня тут не проходной двор! – взвился майор.
– С места не двигаться!
– Сдурела?!
– Теперь можешь начинать бояться, – сказала она, покачивая стволом.
Питкевич ухмыльнулся.
– Мне и так страшно. Правда, непонятно от чего. Если ты мне пояснишь, в чем дело, то я, пожалуй, соглашусь бояться более осознанно и качественно.
Он до глубины души был поражён её яростью. Но, зная, как о ней говорят в управлении за глаза, рисковать не хотел – перегнуть палку в разговоре с этой особой было легче лёгкого, а ситуация, в которой он сейчас находился, была просто из ряда вон. Короче говоря, страшно ему было до чёртиков, но тренированная психика мгновенно мобилизовалась. Он хотел было спросить, что ей в самом деле надо, но Аста взмахом руки не дала ему открыть рот.
– Не мешай. Придёт время – спросишь.
Она снова думала о Хромом, об этом майоре и покойнике Козлове. Телефон Питкевича в его блокноте не был